Выбрать главу
Было так, на восходе красного солнышка Вставал Илья Муромец раньше всех, Выходил он на Сафат-реку, Умывался студено́й водой, Утирался тонким по́лотном, Помолился чудну образу. Видит он: через Сафат-реку Переправляется сила басурманская, И той силы доброму молодцу не объехати, Серому волку не обрыскати, Черному ворону не облетети. И кричит Илья зычным голосом: «Ой уж где вы, могучие витязи, Удалые братья названые!» Как сбегалися на зов его витязи, Как садилися на добрых коней, Как бросалися на силу басурманскую, Стали силу колоть-рубить. Не столько витязи рубят, Сколько добрые кони их топчут. Бились три часа и три минуточки, — Изрубили силу поганую.
И стали витязи похвалятся: «Не намахалися наши могутные плечи, Не уходилися наши добрые кони, Не притупились мечи наши булатные!» И говорит Алеша Попович млад: «Подавай нам силу нездешнюю, — Мы и с тою силою справимся!» Как промолвил он слово неразумное, Так и явились двое воителей И крикнули они громким голосом: «А давайте с нами, витязи, бой держать! Не глядите, что нас двое, а вас семеро». Не узнали витязи воителей. Разгорелся Алеша Попович на их слова, Поднял он коня борзого, Налетел на воителей И разрубил их пололам со всего плеча, — Стала четверо — и живы все. Налетел на них Добрыня-мо́лодец, Разрубил их пополам со всего плеча, — Стало восьмеро — и живы все. Налетел на них Илья Муромец, Разрубил их пополам со всего плеча, — Стало вдвое более — и живы все. Бросились на силу все витязи, Стали они силу колоть-рубить, — А сила все растет да растет, Все на витязей с боем идет. Не столько витязи рубят, Сколько добрые кони их топчут, — А сила все растет да растет, Все на витязей с боем идет. Бились витязи три дня, Бились три часа, три минуточки, — Намахалися их плечи могутные, Уходилися кони их добрые, Притупились мечи их булатные. А сила все растет да растет, Все на витязей с боем идет.
Испугались могучие витязи, Побежали в каменные горы, В темные пещеры. Как подбежит витязь к горе, Так и ока́менеет; Как подбежит другой, Так и ока́менеет; Как подбежит третий, Так и ока́менеет.
С тех-то пор и перевелись витязи на Святой Руси.

СОЦИАЛЬНО-БЫТОВЫЕ БЫЛИНЫ (БЫЛИНЫ-НОВЕЛЛЫ)[78]

СОЛОВЕЙ БУДИМИРОВИЧ[79]

Высота ли, высота поднебесная, Глубота, глубота окиян-море, Широко раздолье по всей земле, Глубоки омуты Днепровские.
Из-за моря, моря синего, Из глухоморья зеленого, От славного города Леденца, От того-де царя ведь заморского Выбегали, выгребали тридцать кораблей, Тридцать кораблей, един корабль Славного гостя богатого, Молода Соловья сына Будимировича. Хорошо корабли изукрашены, Один корабль получше всех: У того было Сокола у корабля Всесто очей было вставлено По дорогу каменю по яхонту; Вместо бровей было прибивано По черному соболю якутскому, И якутскому ведь сибирскому; Вместо уса было воткнуто Два острые ножика булатные; Вместо ушей было воткнуто Два востра копья мурзамецкие, И два горносталя повешены, И два горносталя, два зимние. У того было Сокола у корабля Всесто гривы прибивано Две лисицы бурнастые; Вместо хвоста повешено На том было Соколе-корабле Два медведя белые заморские; Нос, корма — по-туриному, Бока взведены по-звериному. Бегут ко городу Киеву. К ласкову князю Владимиру. На том Соколе-корабле Сделан муравлен чердак, В чердаке была беседа дорог рыбий зуб, Подернута беседа рытым бархатом. На беседе-то сидел купав молодец, Молодой Соловей сын Будимирович. Говорил Соловей таково слово: «Гой еси вы, гости-корабельщики И все целовальники любимые! Как буду я в городе Киеве У ласкова князя Владимира, Чем мне-ка будет князя дарить, Чем света жаловати?» Отвечают гости корабельщики И все целовальники любимые: «Ты славный богатый гость, Молодой Соловей сын Будимирович! Есть, сударь, у вас золота казна: Сорок сороков черных соболей, Второе сорок бурнастых лисиц; Есть, сударь, дорога камка, Что не дорога камочка — узор хитер: Хитрости были Царя́-града А и мудрости Иеруса́лима, Замыслы Соловья Будимировича; На злате, на серебре — не по́гнется».
вернуться

78

В пору феодальной раздробленности Руси постоянно возникали раздоры между князьями, переходившие в кровопролитные войны. Эпос «не замечает» таких войн. Богатыри, отстаивая единую Русскую землю, сражаются только с иноземцами. Это не значит, однако, что распри между городами и княжествами не нашли отражения в эпосе. Падение политического престижа Киева заметно в тех былинах, в которых приезжие из других русских земель и городов богатыри побеждают князя Владимира или его людей в различного рода состязаниях. В отличие от былин на социально-политические темы, где конфликты улаживаются относительно мирно, семейно-бытовые конфликты, как и в воинских былинах, разрешаются богатырской силой, но победитель далеко не всегда прав. Иначе говоря, былины ставят серьезные проблемы нравственного порядка.

В разделе представлены былины, напоминающие средневековые новеллы с «занимательным» сюжетом на тему внутренней жизни семьи, города, государства. Военные столкновения с иноземцами не исключаются, но не они главное в этих былинах.

вернуться

79

45. Соловей Будимирович. Кирша Данилов, № 1.

Былина на тему сватовства и женитьбы былинных героев. В отличие от богатырской женитьбы, когда невеста добывается сражением, здесь происходит мирное сватовство (с некоторыми осложнениями, внесенными торговцем-неудачником Давыдом Поповым). Соловей Будимирович, как и жених в свадебных песнях, прибывает с «чужой стороны», на кораблях, с дружиной; «земля непаханая и неораная» в зеленом саду, которую получает от князя герой, постройка дружиной теремов в саду Запавы Путятишны, игра Соловья на гуслях — эти и ряд других образов и ситуаций обычны для свадебного обряда. Однако в отличие от свадебных песен, в которых эти образы и ситуации иносказательно-символически изображают обстановку и действия, в былине они «достоверны».

Из исторических фактов, могущих преобразоваться в былинное событие, наиболее вероятный — женитьба норвежского принца Гаральда на дочери Ярослава Мудрого Елизавете. Гаральд, впоследствии король норвежский, дважды приезжал в Киев. Первое его сватовство к дочери Ярослава Мудрого было неудачным. После десятилетнего пребывания в Византии он вернулся в Киев и взял за себя Елизавету (1042—1043).