Космический корабль и удивительные семена нужны Сёме Брызгалову для экспедиции на Марс, который «пустыня, а нужно сделать, чтобы там были сады». Себе самому он отводил скромную роль командира космической экспедиции, а ответственной за озеленение Марса назначил — кого бы вы думали? — преподавателя ботаники и зоологии Майю Ивановну Унарову!
Деловито и уверенно Сёма разъяснял, почему озеленение Марса следует поручить именно их юннатскому кружку. О «волшебстве» он просто не вспоминал, поскольку речь пошла, с точки зрения Брызгули, о вполне реальном — космос, Марс, растения, ракета, Майя Ивановна. Требовалось только разрешение правительства и школьной дирекции.
Ах ты, Сёмочка дорогой, дитя космической эры! Как не почувствовать перед тобой свои годы. Когда Саргылана училась в своём шестом «А», ей и в голову не могли прийти такие деловые рассуждения о Марсе. А я ведь, Сёмочка, не из прошлой эры, мне совсем ещё недавно было двадцать! Что ж, спасибо за Марс. И за Майю Ивановну, что удостоил её такой чести, — она хороший человек, достойна быть ответственным лицом в марсианской экспедиции отважного космонавта Брызгалова, по прозвищу Брызгуля.
В следующих тетрадях «волшебного» было больше: Тима Олесов хотел бы превратиться в человека-невидимку и летать без крыльев, а Толя Курбатов предлагал смелый план истребления всех водородных бомб вместе с поджигателями войны.
А вот тетрадочка чистенькая, будто только из магазина — отличницы Дины Сергучёвой. На уроках отвечает — словно читает на память учебник. За партой не шелохнётся, не отведёт от тебя глаз. Всегда наутюжена, каждая складочка на месте. Что же в твоей чистенькой тетрадочке, маленький ты мой «всем ребятам пример»?
«Если бы я была волшебником, — прочла Саргылана, — я бы постаралась ещё лучше усваивать весь необходимый учебный и внеклассный материал, чтобы никогда не получать «4», а только «5». Дальше описывалось, как бы Дина с помощью волшебства выполняла и все другие пункты, отмеченные в «Ступеньках пионера» и «Правилах поведения учащихся в школе и вне школы». Бедная ты моя… Хоть бы разочек дрогнуло у тебя перо в руке, хоть бы брызнули от сильного нажима чернила, написала бы шальное что-нибудь. Нет, всё правильно. Дина, Диночка. С малых лет глухое сердце… Почему?
Саргылана ещё раз прочла написанное Сергучёвой, как бы ища ответ на свой вопрос, но за ровными строчками, как за забором, ничего не разглядела. Вспомнилось, как однажды зашла она к отцу Дины. Заместитель председателя здешнего колхоза, отдельный кабинет, табличка на двери… «Хочу вас обрадовать, ваша дочь учится очень хорошо!» Но Сергучёв-отец отрубил, как резолюцию наложил: «Обязана учиться очень хорошо». Всё наше внимание уходит на двоечников, а за таких, как Дина, вроде бы и беспокоиться школе нечего. Нечего? Так ли?
А вот кто-то пишет, что будь в нём волшебная сила, всю её употребил бы на одно — оживить Владимира Ильича, лежащего в Мавзолее на Красной площади. Саргылана глянула на обложку: Алёша Тытыгынаев. Ах, Алёшенька, почему ты не волшебник?!
Он оживил бы Ильича и по праву близкого теперь человека попросил бы его приехать к ним в Арылах. Они прилетят из Москвы на ТУ-104, и Ленин придёт в избу Тытыгынаевых, и бабушка угостит дорогого гостя самым вкусным: керчехом и кобером с земляникой и поджаренным карасём на вертеле…