– Боюсь, нет. Что это такое?
– Слово. Слово Патрика. Нужно сейчас.
Мать Кальвина всегда была неразговорчива. Дома она общалась с окружающими в основном посредством ворчания. Ее дети, за исключением Кальвина, поздно начали говорить, потому что до школы им редко доводилось услышать полное предложение.
– Моя бабка была из Ирландии. – Миссис О’Киф указала на Чарльза Уоллеса и опрокинула свой бокал.
Деннис вытер пролитое бумажным полотенцем.
– Полагаю, в космическом плане не имеет особого значения, взорвет себя наша второразрядная планетка или нет.
– Деннис! – воскликнула Мег и повернулась к матери. – Извините, что использую это в качестве примера, но, Дэн, помнишь, как мама выделила в митохондрии фарандолы?
– Конечно помню, – перебил сестру Деннис. – За это она и получила Нобелевскую премию.
Миссис Мёрри подняла руку:
– Дай Мег сказать.
– Ну так вот: фарандолы такие крохотные, что казалось, будто они не могут иметь никакого особенного значения, но они существуют в симбиозе с митохондриями…
– Все, понял. А митохондрии обеспечивают нас энергией, и если что-то случится с нашими фарандолами, это повлияет и на митохондрии…
– И, – подытожила Мег, – если такое случится, мы можем умереть от потери сил, как тебе хорошо известно.
– Продолжай, – сказал Сэнди.
– Так что если мы взорвем собственную планету, это наверняка скажется на нашей Солнечной системе, а это может повлиять на нашу Галактику, а это может повлиять…
– Старая добрая теория о цепной реакции? – спросил Сэнди.
– Более того. Взаимозависимость. Не просто одно ведет к другому по прямой, но всё и все повсюду взаимодействуют.
Деннис выбросил мокрое бумажное полотенце, положил поверх испачканной скатерти чистую салфетку и заново наполнил бокал миссис О’Киф. Несмотря на двойные рамы, задернутые шторы зашевелились и по комнате прошел сквозняк. В каминную трубу брызнули тяжелые капли дождя, и огонь зашипел.
– Я все-таки думаю, – сказал Деннис, – что ты переоцениваешь важность этой планеты. Мы все перепортили. Может, и к лучшему будет, если мы взорвемся.
– Деннис, ты же врач! – возмутилась Мег.
– Пока еще нет, – сказал Сэнди.
– Ну так скоро будет! Ему полагается оберегать жизнь и заботиться о ней!
– Извини, сестренка, – быстро сказал Деннис.
– Это просто его способ насвистывать в темноте. – Сэнди положил себе рису с подливкой и поднял стакан, салютуя сестре. – И вообще, помирать лучше на полный желудок.
– Я серьезно, хоть и не совсем, – сказал Деннис. – Я думаю, что мы неправильно расставили приоритеты – мы, люди. Мы забыли, что стоит беречь, а что нет, иначе мы бы не влипли в такую передрягу.
– Серьезно, несерьезно… – проворчала миссис О’Киф. – Никогда не понимала, что вы такое болтаете. Даже ты. – И она снова указала на Чарльза Уоллеса, хоть на этот раз и не опрокинула бокал.
Сэнди посмотрел поверх стола на младшего брата – тот выглядел маленьким и бледным.
– Чарльз, ты почти ничего не ешь и не разговариваешь.
– Я слушаю, – ответил Чарльз Уоллес, глядя не на Сэнди, а на сестру.
Мег насторожилась:
– Что слушаешь?
Чарльз Уоллес качнул головой – едва заметно, так, что поняла только Мег. И перестала расспрашивать.
– Призываю в Тару днесь всю святую мощь Небес![2] – Миссис О’Киф указала на Чарльза и снова опрокинула бокал.
На этот раз никто не шелохнулся, чтобы вытереть лужу.
– Моя бабка из Ирландии. Она учила меня. Говорила, это очень важно. Призываю в Тару днесь всю святую мощь Небес… – Голос ее иссяк.
Дети миссис О’Киф звали ее Ма. У всех, кроме Кальвина, это звучало как оскорбление. Мег трудно было называть свекровь мамой, но теперь она отодвинула стул, вышла из-за стола и присела рядом со старой женщиной.
– Ма, – мягко спросила она, – чему вас учила ваша бабушка?
– Полагаться на это Слово, чтоб сдерживать тьму.
– Но как?
– Всю святую мощь Небес, – напевно произнесла миссис О’Киф:
В это мгновение в дымоход как будто ведро воды вывернули. Языки пламени заметались, и в комнату повалили клубы дыма.
– Пламень, властный греть и жечь, – твердо повторил Чарльз Уоллес.
Яблоневые поленья зашипели, но пламя собралось с силами и снова ярко вспыхнуло.
Миссис О’Киф положила корявую руку на плечо Мег и с силой надавила, словно это помогало ей вспоминать: