Ворон Рэйвен вдруг закашлялся совсем как человек, и Андрюхе бросилось в глаза, что он сгорбился, съежился и мелко дрожит на ледяном ноябрьском ветру. «И правда, старый», — подумал Андрюха Ватников, и ему стало мучительно жалко этого странного говорящего ворона, появившегося в его жизни как из сказки.
— Еще сутки моего пребывания в этом неприветливом месте, сэр, и великой империи наступит кр-р-р-р-ах, — каркнул старый ворон.
Андрюха решительно скинул свой потрепанный школьный ранец, поставил его прямо на мокрый асфальт и поплевал на ладони.
О-о-о-о-о-о-о-о-о-х-х-х-х-х…
Ну и тяжелые же делали в СССР холодильники. Металл не экономили… Танк Т-34, а не холодильник.
Еще раз… И взяли… И еще…
Холодильник миллиметр за миллиметром полз по асфальту. Андрей попытался его кантовать — чуть приподнимая левую сторону и делая ею микроскопический шаг, потом правую… Но прошло не меньше полутора часов, пока холодильник наконец был отодвинут. Андрюха тяжело дышал. С него валил пар, как будто на нем вспахали поле.
— Быстро как стемнело, — подумал он, переводя дух. — Мать заругает. Придумать бы что-нибудь…
Ворон подошел к серой металлической двери и легонько клюнул ее четыре раза. В двери что-то щелкнуло, и она приоткрылась так, что появилась щель примерно в миллиметр. К удивлению Ватникова, из щели лился ярчайший свет. В холодном воздухе появилась геометрическая плоскость из мельчайших дождевых капель, пролетающих через этот тонкий поток света.
— Вчера вечером я решился обратиться за помощью к какому-то проходящему мимо джентльмену, — произнес ворон. — От него пахло виски. Я знаю, что этот напиток снижает когнитивные способности, но у меня просто не было выбора. Я назвал его по имени и попросил освободить мне дверь, чтобы я мог уйти. Он посмотрел на меня, замахал руками, закричал: «Белочка! Это белочка!» и убежал… Скажите, сэр Эндрю, разве я похож на пушистого грызуна, живущего на деревьях?
— Нет, не похож, — ответил Андрюха. — А откуда вы знаете, кого как зовут?
— Я давно живу на этом свете, молодой человек, и знаю довольно много. Я знаю, например, что у вас есть мечта. Да, море — это прекрасно.
Андрюха просто задохнулся от изумления. К тому, что он общается с говорящей птицей, он уже начал привыкать. Но что эта птица не только знает имена людей, но и умеет читать их мысли? Ему снова захотелось себя ущипнуть. Выучиться на моряка, стать капитаном дальнего плавания было его самой заветной мечтой. Но знал Андрюха, что моря ему не видать как своих ушей. Там же английский нужен… Стоило ему подумать об английском, и у него мгновенно портилось настроение.
— Я ухожу, — сказал ворон, и добавил: — А у вас доброе сердце, сэр.
— А что там, за дверью? — спросил Андрюха.
— My world, my time, — ответил Рэйвен.
На немой Андрюхин вопрос последовало объяснение.
— Вы, сэр, наверняка читали работы Хокинга о пространственно-временном континууме. Не читали? Ну, как минимум, о выводах Гёделя из эйнштейновских уравнений гравитационного поля вы точно знаете. И о роли Теслы в Филадельфийском эксперименте. Тоже не очень? Тогда кратко изложу вам суть всех этих концепций: время — штука довольно резиновая.
— Там, за дверью… машина времени? — прошептал Андрюха.
— Нет, не совсем так. Машины нет, а вот времена есть. Разные. Now I’ll try to explain you… Эта дверь — портал. Таких дверей много.
Андрюха стоял и смотрел на ворона, пытаясь уложить невероятное в своей голове.
— Я желаю вам, сэр Эндрю, осуществить вашу мечту, — церемонно произнес ворон Рзйвен и протиснулся в щель, из которой лился тот же яркий свет. Дверь с негромким щелчком захлопнулась за ним.
Глава 2. За мечтой
A dream never comes without the possibility to make it come true. You may have to work for it, however.
— Мечта ни когда не приходит без возможности ее осуществить. Однако, может быть, придется поработать.
— «Желаю вам осуществить мечту… Желаю… Мечту…» — билось в Андрюхиной голове все время, пока он шел домой, и сердце его переполнялось необыкновенными предчувствиями.
Мать сразу поняла, что у Андрюхи новости.
— Случилось чего? — спросила она.
— Английский, — сказал Андрюха. Из-за странной встречи с вороном он уже забыл о сегодняшнем неприятном инциденте с Герундиевной.
— Показывай, горе мое, — вздохнула мать. Она прочла запись в дневнике и продолжала сидеть, точно так же, как и сидела, с опущенными глазами.