По моим представлениям, волосы на груди должны были выглядеть совсем не так. Он не должен был быть всего один. Но долго дожидаться мне не пришлось. Понятно, что после этого вызова, брошенного мною естественному ходу вещей, гормональную плотину прорвало. Я выдернул один волосок, но на смену ему пришли сотни других. Тестостерон разлился по моему организму, как доброе вино, и в самом скором времени я покрылся шерстью от сосков до ключиц. И это было хорошо. Я почувствовал, что стал настоящим мужчиной и что для реализации этого чувства мне нужно переделать много настоящих мужских дел.
В физкультурной раздевалке узнаешь, что степень телесной волосатости у людей бывает разная, что бывают мохнатые итальянцы и гладенькие, почти женоподобные скандинавы. Я находился где-то в середине спектра и чувствовал себя в этом отношении вполне комфортно. Не обезьяна и не андрогин, я считал, что мне повезло. Мне сильно повезло и со временем, потому что волосы на груди вошли в моду в шестидесятых.
В первой половине двадцатого столетия у мужчин на груди тоже росли волосы, но они предпочитали прятать их под нижними рубахами, майками и целомудренными купальными парами. Волосы существовали в реальной жизни, но не в «лучшем из всех возможных миров». Они считались явлением слишком животным и слишком нагло сексуальным. А потом, в 1934 году, Кларк Гейбл снял с себя рубашку в фильме «Это случилось однажды ночью» и обрек майки на почти полное вымирание. Его гладкая, безволосая грудь привела миллионы женщин (и, может быть, пару-тройку мужчин) в полуобморочное состояние.
В первой половине двадцатого столетия у мужчин на груди тоже росли волосы, но они предпочитали прятать их под нижними рубахами, майками и целомудренными купальными парами.
А взять легендарное дитя природы, Тарзана, приемыша обезьян. Даже у него присутствие природной растительности на теле было ограничено одной только головой. Существует очень забавное фото из Флориды, со съемочной площадки вышедшего в 1941 году фильма «Тайное сокровище Тарзана» , на котором запечатлен исполнитель главной роли, самый знаменитый экранный Тарзан за всю историю, Джонни Вайсмюллер, вместе с несколькими членами съемочной группы. Звезду окружают еще пять мужчин, включая продюсера картины, и все они предстали перед камерой топлес, то есть в стиле самого Тарзана. Из шести оголивших торс мужчин только у одного Вайсмюллера совершенно безволосая грудь. И так было со всеми Тарзанами, начиная со Стеллана Уиндроу в 1918 году, продолжая Элмо Линкольном, Джином Полларом, П. Демпси Таблером, Джеймсом Х. Пирсом, Фрэнком Мерриллом, уже упомянутым Вайсмюллером, Бастером Крэббом, Херманом Бриксом, Гленном Моррисом, Дексом Баркером, Гордоном Скоттом, Дэнни Миллером, Джоком Махони, Роном Эли (у него, правда, присутствовала легкая затемненность в зоне декольте) и заканчивая Кристофером Ламбертом, Майлзом О’Киффи и Каспером Ван Дином. За всю историю этой кинофраншизы волосатая грудь была только у Майка Хенри, изображавшего Тарзана с 1966 по 1968 год, да у Клинта Уокера, сыгравшего его в дурацкой трэшевой комедии от 1954 года. Бороды не было вообще ни у кого. (Должно быть, среди обломков самолета им удалось найти бритву.) Я так понимаю, это делалось, чтобы зрителю было легче отличать Тарзана от обезьян, но менее странным этот факт, однако, от этого никак не становится. Может быть, за время вынужденного отдыха в джунглях лорд Грейсток научился эпилировать грудь воском живущих там пчел?
Этот безволосый идеал превалировал и среди звезд гладиаторских фильмов и библейских эпических полотен в синемаскоповскую эпоху пятидесятых и шестидесятых. Стив Ривз, прошагавший по лестнице культуризма от «Мистера Америка» до «Мистера Мир» и потом до «Мистера Вселенная», а затем переключившийся на кинематограф и сыгравший Геркулеса, Голиафа, Ромула, Энея и других сказочных богатырей, стал в кино одним из первых популяризаторов безволосой бодибилдерской эстетики. У ведущих культуристов эпиляция была в ходу всегда. Телесная растительность и масло сочетаются плохо. Даже такие киношные мачо, как Виктор Мейчур, осмеливались носить на груди только нечто вроде однодневной щетины. И боксеры выходили на ринг почти безволосыми, даже у таких великих итальянцев, как Примо Карнера и Рокки Марчиано, растительности на груди было маловато.