Конечно, он может и не согласиться. Но если захочет, группа отхватит достойный куш. «У меня мелькала мысль, что с ним придется держать ухо востро, — вспоминает Джон. — Но он того стоил». Он колебался, но в конце концов все за него решила музыка. Пол неизбежно усилит группу. А значит, The Quarry Men будут отличаться от всех — у них станет два певца! Как покажет время, то было лучшее в его жизни решение.
Прошла пара недель, и Пит наткнулся на Пола, когда тот заехал к Айвену, а того не оказалось дома. «Я тут с Джоном поговорил, — сказал Пит, — и мы подумали… в общем, хочешь к нам в группу?»
По словам Пита, Пол принял предложение весьма спокойно. Немного подумав, он просто сказал: «Да, хорошо». Затем он объяснил, что не сможет начать играть с ними еще несколько недель, потому что на следующий день уезжает в лагерь бойскаутов, а потом должен провести еще неделю в лагере «Батлинз» с отцом и братом, — и укатил на велосипеде домой.
И да, Джон признавал, что Пол усилил группу в музыкальном плане. Он сам скажет мне об этом в 1970 году, спустя несколько месяцев после распада Beatles. «Я многому научился у Пола. Нет, правда, он многое мне показал в плане гитары. Он столько знал… Да, больше меня. Показал мне кучу аккордов. Я на гитаре наяривал, как на банджо, и пришлось начинать с нуля. Я почему сперва песен писал меньше? Потому что Пол владел гитарой. Я и сочинять-то начал после того, как он свою песню спел».
Да, конкуренция — лучшее топливо для амбиций, и с того самого первого дня, как Джон и Пол, став друзьями и коллегами, начали помогать друг другу в музыке, дух взаимного соперничества оставался с ними всегда. По чудесному совпадению два мальчика, создавшие самый успешный тандем поэтов-композиторов второй половины XX века, жили всего в полутора милях друг от друга.
Тот день стал одним из самых знаменитых в рок-истории — миг, когда Леннон встретил Маккартни. Но для одного из The Quarry Men та песня оказалась лебединой. Род Дэвис сыграл с группой последний раз. Приверженец «чистого» скиффла, он никогда не увлекался рок-н-роллом, и, когда Джон ушел из школы, а Род остался и в конце концов поступил в Кембридж, двое просто разошлись. «Меня заменил Пол Маккартни, — с улыбкой говорит Дэвис. — Меня не выгоняли. Я просто перестал играть с ними. Все было по-дружески, без проблем».
Действительно, Рода не выгоняли. Но если бы он остался, его скиффл-банджо могло бы облегчить группе жизнь, когда те в начале августа, в ожидании Пола, приняли приглашение от нового ливерпульского джаз-клуба. Клуб назывался «Кэверн»[14] и размещался в трех подвалах с цилиндрическими сводами под складом овощей и фруктов в переулке, носившем имя Мэтью-стрит. Играть на настоящей, взрослой сцене, рядом с Пир-Хед — о, это щекотало нервы, хотя Джону быстро передали записку от руководства: «К черту чертов рок-н-ролл». Ревнители классического джаза еще могли вытерпеть скиффл, усмотрев в нем подлинно американскую этнику. Но рок-н-ролл? Никогда в жизни.
Как и можно было представить, зная характер Джона, чихать он хотел на приказ. Но он никогда не забудет этой резкой ремарки и на всю жизнь сохранит ненависть к снобизму джаза. «Джаз никогда никуда не развивается, никогда ничего не делает, он всегда один и тот же, — будет сетовать он. — А нас никогда не пускали на пробы из-за этих джаз-бэндов».
Но он чуял, куда дует ветер. Теперь, без банджо, им было легче перейти от статуса скиффл-группы к статусу группы рок-н-ролльной. Да, скиффл их позабавил, но к середине 1957 года он уже давно миновал свой пик. Стиральная доска и бас из чайного сундука словно кричали: «Любители!»
Мими прекрасно понимала, что Джон в учебе не напрягается, но из кабинета директора «Куорри-Бэнк» ей уже не трезвонили, тяжелых бесед в последний год стало меньше (вероятно, из-за того, что учителя просто махнули на Джона рукой — гуляет, так и бог с ним), и когда в августе пришли результаты экзаменов, она, может быть, уповала на чудо. Напрасно: чуда не случилось. Джон провалил их все. Все девять.
Она просто не могла в это поверить. Все до единого? Джон провел половину детства за книжками! Уж английский-то он должен был сдать! Нет, не сдал. А рисование? Рисование? Ведь малевал же все время… Нет, не сдал. На экзамене ему сказали нарисовать картинку про путешествия, а он изобразил «горбуна, сплошь покрытого бородавками» — как позже сам рассказывал с кривой усмешкой.
Для Мими эти итоги были как ножом по сердцу. Джон тоже печалился, по крайней мере об английском и рисовании, но перед тетей виду не показал.