На вежливый вопрос тетки о детях Маша, поджав губы, выдохнула как в последний раз в жизни:
– Гулять начали!.. Теть Кать, а? Не знаю, что и делать!..
– Гулять? – Тетка недоуменно поглядела на нее поверх толстостеклых очков, нелепо увеличивавших глаза. – Это что – пить, что ли?!
– Пить?! Да ты что, теть Кать? Они ж у меня непьющие, в отца. Нет… С девками гуляют.
– Да что ж в этом плохого? – удивилась тетка. – Если б они не интересовались девушками – вот это могло бы насторожить. А так – это нормально.
Нет, тетка, давно жившая с замужней падчерицей врозь, Машу понять не могла. Поэтому Маша только горестно покачала головой.
– Не хочешь же ты сказать, что они должны всю жизнь быть при тебе? – продолжила тетка, не услышав от Маши вразумительного ответа.
– А почему нет? Почему нет-то?! – вскинулась Маша. – Пусть бы были!
– Потише, – поморщилась тетка. – Голос у тебя… Только алалы с мечети кричать. А ребята… Рано или поздно они все равно влюбятся, женятся, либо к тебе невесток приведут, либо к ним уйдут. Тебе просто надо быть к этому готовой. Это только дело времени.
Тетка пожала плечами и принялась вдевать нитку в иголку – она никогда не сидела просто так, все что-то шила, вязала. Это всегда раздражало Машу. Будто ее здесь не было, или тетке было жаль тратить время на дальнюю родню, сбоку припеку, и она совмещала общение с домашними делами.
– Не понимаешь ты меня, теть Кать.
– Не понимаю, Маша. – Вдев нитку, тетка подняла на Машу глаза. – И я тебя не понимаю, и ты своих ребят не понимаешь. Разные мы все. В разное время молодыми были. И поэтому не надо им навязывать ничего. Они неглупые. Сами разберутся со своими девушками.
– А я что ж, должна сидеть и смотреть, как они пропадают? – со слезами в голосе спросила Маша.
– Как это они «пропадают»?
– Так гуляют же! – в отчаянии всплеснула руками Маша.
– Что, Мария, опять проблемы? – веско спросил теткин муж, грузноватый, холеный, с красивой сединой мужчина, заходя на кухню – якобы для того, чтобы налить себе чаю.
Маша уже собралась упрекнуть «родственника» за его черствость и непонимание, как ее опередила тетка:
– Проблема та же, что и у всех, – дети вырастают, а мы не хотим этого признавать.
– А, – легко заметил дядя Саша, забирая стакан в подстаканнике. – Это нам знакомо. Это проходит. Все проходит, Маш. – И ушел, на ходу прихлебывая чай.
Маша поняла, что пора собираться домой. Уже начало откатываться утреннее возбуждение и давала себя знать мутной усталостью ночевка в стеклянной клетушке.
Домой Маша пришла уже в первом часу дня. Она нашла на кухне остатки неумело приготовленного завтрака, кучу перепачканной посуды в раковине и внимательно ее осмотрела. Сколько там тарелок-ложек? Нет, кажется, гостей названных не было… Может, и права в какой-то степени тетя Катя – не стоит так уж беспокоиться. Еще не скоро будет это: свадьбы сыновей, какие-то перемены и переселения… Появление невесток-наглячек. А может, ее ребята и не женятся никогда – мало ли таких мужиков? Да навалом! Болтаются как кое-что в проруби, а жен законных не заводят, опасаясь цепких бабьих когтей, обязательств, требований работать и не пить.
Приободренная такой мыслью, Маша прилегла поспать прямо в зале на парадном диване, а не в своей комнате – чтобы сразу услышать, когда вернутся сыновья. Проснулась она только в четыре часа дня. Надо было готовить ребятам ужин. Сейчас оголодают и прилетят… Куда ж и идти, как не к маме?
Но было уже около шести вечера, и Маша начала беспокоиться, когда к палисаду подкатила машина – редкая гостья у их усадьбы. Оттуда вылезли ее сыновья, еще минуту поговорили с кем-то, кто сидел за рулем, захлопнули дверцу и направились к дому.
– Где это вас носит, а? Я тут с ума схожу! А они!.. – Расстроенная Маша не смогла сдержаться и сразу набросилась на сыновей.
– Практика у нас была, мама! По вождению! – поморщился Володя. – Мы же тебе записку оставили.
– Где, где? Не было тут никакой записки! – Маша заплакала, утирая глаза передником.
– В твоей комнате, на тумбочке!
– Где, ну где?
Маша рванулась в свою комнатку, желая тут же уличить сыновей во вранье. На прикроватной тумбочке прижатая флакончиком корвалола, лежал листок в клеточку: «Мама, будем после пяти, не волнуйся».
– Вот это что? – услыхала она над ухом.
Маша стояла, всхлипывая и утирая глаза, а Володя помахал перед материным носом запиской:
– Это вот что, мам?
– Я сюда не заходила, – нехотя призналась Маша, отнимая передник от глаз.
– А мы виноваты? – хмыкнул невежливо Вадик.