Долго я был среди окружающих самым младшим. Самым младшим в классе. Самым младшим на курсе в институте и в студенческой компании. Самым молодым преподавателем на кафедре. Потом самым молодым заведующим отделом в редакции. И даже, когда «Скорая помощь» доставила меня в больницу и врач сказал: — Рановато это с вами! — я, тридцатипятилетний, оказался самым младшим в огромной — человек на пятнадцать — палате.
А потом однажды меня пригласили на юбилейный вечер литературной студии Дома пионеров, в которой я занимался школьником. Было это в конце шестидесятых годов. Студия отмечала тридцатилетие. Руководительница, предоставляя мне слово, сказала торжественно:
— Выступает старейший питомец студии!
Я улыбнулся — было мне тогда сорок пять. Старейшим себя не ощущал. Мне казалось — жизнь началась недавно и все впереди. Ведь мне было всего двадцать три года, когда кончилась война и я вернулся с фронта. И тогда, когда начал работать в газете, мне по-прежнему казалось: все еще впереди.
Возраст напоминал о себе не изменениями в здоровье, хотя госпитали и больницы рано ворвались в мою жизнь — но с кем в нашем поколении было иначе?
Возраст напоминал о себе по-другому. Перечитывая любимые книги, вначале замечал, что сравнялся годами с их героями, потом обогнал их. Потом я стал старше, чем был мой отец, который погиб на фронте, когда ему был сорок один год. Старше, чем мама, которая умерла, когда ей было сорок шесть…
В юности я прочитал в книге В. Вересаева размышления о старости. Вересаев, а было ему тогда, когда он писал их, шестьдесят лет, рассуждал, что старость приносит человеку не только неизбежные тяготы, но, если он мудро относится к ней, и радости, неведомые другим возрастам. Его мысли показались мне примечательными. Я их выписал в тетрадь. Но и читая, и выписывая эти прочувствованные, выстраданные строки, умом понимая, что в них много мудрого, воспринимал их, как нечто, меня не касавшееся. Я ни на миг не мог представить себе самого себя в возрасте В. В. Вересаева и тех людей, о которых он писал. Недавно перечитал эти страницы В. Вересаева. Теперь его рассуждения о старости касались меня напоминанием о том, что придвинулось ко мне на расстояние более близкое, чем отодвинулась от меня моя уже далекая молодость. Но странное дело, я перечитал эти страницы как нечто ко мне отношения не имеющее.
Продиктованный самыми лучшими побуждениями поступок милой молодой женщины стал убедительным напоминанием: старость пришла.
Проблема «Быть или казаться?» особенно остро встает перед нами в молодости и особенно трудно ее решить в молодые годы. Но оказывается, ее продолжаешь решать и тогда, когда уже давно не молод.
Какого бы возраста человек не достиг, ему полезно помнить: у каждого возраста — и у того, который он уже миновал, и у того, к которому он принадлежит, и у того, к которому он приближается, — свои особенности, свои радости, проблемы, свои боли и права. Когда старые люди раздражаются на молодых и осуждают их всех скопом, это огорчительно, даже если происходит с позиций достойно прожитой жизни, умудренности, опыта и знаний. Не менее огорчительно, когда молодые с позиций своего здоровья, подвижности, готовности к новому, раздражаются на стариков. Все мы были когда‑то молоды и все мы когда‑нибудь состаримся. Ни гордиться этим, ни раздражаться не приходится. Понимание этого дано не всем нам. А это — источник многих, часто драматических недоразумений.
Несколько лет назад я видел спектакль. Он был поставлен по талантливой пьесе. Запомнились меткие наблюдения, точные приметы времени, живой диалог. Однако при некотором размышлении замечалась одна особенность пьесы и спектакля.
В центре действия пьесы был человек лет сорока — сорока пяти, ровесник автора. Центральный персонаж автор наделил характером мужественным, крупным, знающим и жизнь и цену себе в этой жизни. Молодые люди, его окружавшие, ни в чем не могли с ним потягаться: они суетились, не слишком удачно острили, не очень убедительно рассуждали. И даже, когда нужно было проявить не бог весть какую смелость и силу, чтобы обуздать буяна, они оказывались более робкими и более слабыми, чем тот, кто был много старше их. Словом, во всем проигрывали по сравнению с ним. Самая привлекательная молодая женщина безоговорочно отдавала предпочтение старшему. Сомнений, что такая ситуация в принципе возможна, нет. Бескорыстность ее чувства тоже не вызывала сомнений. Ее избранник не был преуспевающим человеком. Благополучия и даже простого комфорта он ей не сулил. Героиня полюбила его за человеческие достоинства и готова была последовать за ним на край света, где он занимался своим скромным, суровым и нужным делом.