Она тащила ребенка за руку. Она подходила к двери. И вдруг ее окликнули:
- О, это Вы! Я так рада, что Вас сегодня встретила! - Женщина развернуласьи увидела незнакомку. Она протягивала толстую кнргу. И только потом, женщина вспомнила, что это та самая мамочка, с которой они вместе сидели пару недель назад в коридоре школы и ждали, пока их ребятишки нарисуют очередной «шедевр».
- И не забыла, ведь, нет! - Думала женщина. - Меня здесь встретила перед Новым Годом совсем случайно. А книгу, новый самоучитель Бонк по английскому языку, все это время, чтобы меня не пропустить, так видно и носила в сумке, собираясь свое обещание выполнять!
- Люди, я и не знала, что вы такие добрые! - Думала женщина, принимая заветную книгу, что дали ей на время почитать, поучить иностранный язык.Дрожали руки.
- Люди, я и не знала, что вы можете быть, иногда, такими добрыми! - Думала женщина и прятала книгу себе в сумку. - Особенно, если разуверишься в людях. И ничего больше хорошего от всех их поступков не ждешь!
Часть тридцать шестая. И дым Отечества... Окончание.
Часть тридцать шестая. И дым Отечества… Окончание.
...И сам талант все ищет в солнце пятен,
И смрадным дымом он отечество коптит!
Из стихотворения Ф. Тютчева «И дым отечества нам сладок и приятен». Вместо эпиграфа.
…А деньги сегодня были нужны очень и очень. Хотя бы для того, чтобы добраться вместе с ребенком до комнаты в общежитии. А по дороге купить хоть немного продуктов для того, чтобы сварить ужин. Или устроить небольшой вечерний перекус.
Женщина шла мимо котловины, внутри которой в вечереющем сумраке и при неярком свете ночных фонарей, скапливались автобусы.
И вспоминала, как занятно разделялись их с мужем роли, когда они только ещё начинали вместе жить.
Женщина была близору́ка, поэтому быстроно́га. Ей нужно было каждый автобус поближе обсмотреть, разве что только его не ощупать.
Необходимо было разглядеть в темноте или полумраке заветный номер автобуса, не заводской, тот был прописан ярко и крупно, а маршрутный. Номер маршрута постоянно скрывался за темными стеклами автобуса. Поэтому женщина всегда за автобусами бегала.
И вспоминала анекдот, который любила рассказывать пожилая женщина, напарница в смене ВОХР, охранника - стрелка на заводе. Напарница рассказывала его так часто и всегда присмеивалась оттого, что сама была близорука.
Рассказывала до той поры, пока ей не предложили, а потом не сманили на хорошее и денежное место: Обмывать покойников перед подготовкой их к погребению.
Анекдот рассказывался так:
Ходил к слепой женщине мужчина. Один раз друг его спросил:
- А как же она тебя узнаёт?
- Она меня щупает. За кепочку, за тапочки.
- А давай я вместо тебя загляну?
- Иди. Только одень мою кепочку.
- Пришел друг. Слепая его впустила. Везде ощупала. А потом говорит:
- Шапочка - Потап. Тапочки - Потап. Только шишечка поболе. И по&быват не так.
Вот такую же слепую и напоминала себе женщина, когда металась перед автобусами. Автобусы накапливались в котловине перед диспетчерской, а потом разъезжались из этого места по всему городу. Останавливались рядом с вагончиков диспетчерской службы, но в разных местах. Стояли несколько секунд. Потом с шипением закрывали двери и быстро уезжали, потому что официальной остановки в этой котловине для пассажиров не существовало.
Просто люди прибегали на посадочную площадку, потому что им было так удобно. И водители смотрели на загрузку пассажиров в неположенном месте сквозь пальцы.
А муж, работал в молодости в разных местах. И повредил себе позвоночник оттого, что как - то раз, при разгрузке большого рулона бумаги, муж называл его бу́том, сорвались крепления и пошел катиться вниз полутонный рулон.
Все остальные отскочили. А муж не успел. Поэтому принял на себя всю тяжесть рулона. И стоял с разом хрустнувшей спиной, держал этот вес, пока остальные мужики не очухались, не поняли, что держать в одиночку такую махину выше человеческих сил. Тогда приняли тяжесть вместе и затолкали своевольный рулон на место.
А муж, если рассказывал, то вспоминал так:
- Ну, и куда бы они убежали в закрытом помещении? Этот бут бумаги их все равно бы догнал. Размазало бы всех, если бы я эту тяжесть тогда на себе не удержал. И на себя бы весь вес не принял.
С этого времени ноги переставали подчиняться мужчине. Поэтому ходил он, как старый моряк по суше. Вразвалку и немного враскорячку, точно заставлял волевым усилием позвоночник переставлять ноги, точно просил перед каждым шагом свой позвоночник не отказываться и передвинуть все тело еще на один шаг.