Зачем же она создана? И чем же таким лечебным, кроме помывки больных два раза в месяц и кормления их невкусной кашей, каким же еще лечением занимается она?
Вопрос оставался неуслышанным, оттого что врач - психиатр заторопился. В его глазах угасал мимолетный интерес, к ней санитарочке психбольницы из его психиатрического отделения, совсем незначительному лицу в сложном внутрибольничном разделении разных людей по категориям, как по индийским ка́стам:
Психбольные, санитарочки, что ухаживали за этими больными, палатные медсестры. На отделение одна старшая медсестра. И один врач - психиатр, что, как оказывается ничего о болезнях психиатрических и о том, как их лечат у своих пациентов не знает и не понимает.
И вся современная психиатрическая наука, оказывается, тоже не знает ни откуда появляются эти болезни, такие, как шизофрения или раздвоение личности.
Психиатр кивал головой и сжавши в руке большой универсальный ключ заканчивал беседу с женщиной - санитарочкой, скрывался в своем кабинете, в который он в первый раз за весь месяц решил отчего - то зайти.
А женщина почесалась еще немного перед зеркалом. Расправила влажные после помывки больных волосы, взялась за свой собственный ключ, что был великоват для ее ладони и оканчивался четырехгранным металлическим штырем, почти в ладонь длиной.
И пошла в свое психиатрическое отделение, заставлять психов ( больных, надо же говорить больных, - поправляла она себя, - как велела всегда старшая медсестра отделения) простыни на матрасы застилать. Простыни бывали черноватенькие от постоянного соседства с черными до лаковости пятками больных. И смысла в этом застилании простыней женщина тоже не видела, потому что и матрасы были тощими и грязными.
Уже заходила в отделение, бросила еще один взгляд на зеркало, где отразилась ее собственная фигура, чуть округлившаяся от дармовой больничной плошки каши в обед и на ужин.
И поняла тогда она, почему психиатр с ней целых пять минут говорил. А вовсе он даже и не занимался с ней интересным для обоих психоанализом!
- И что же вы тогда всей громадной психбольницей стремитесь излечить, если не понимаете и не знаете ничего о психических заболеваниях! - Удивилась женщина. Что же вы тогда всем хорошо делать беретесь и за любовь хватаетесь, если у вас ручки такие слабенькие!...
За санитарочкой захлопнулась высокая, почти трехметровой высоты и толстая дверь. В просторном помещении старинной застройки гуляли сквозняки, превращаясь от разговоров психбольных в шумы гулкие и абсолютно непонятные. Санитарочка огляделась вокруг. И так ей захотелось вдруг срочно уволиться!
Часть девятая. Бутылка, как оружие... Коктейль Молотова.
Часть девятая. Бутылка, как оружие… Коктейль Молотова.
…Так всех нас в трусов обращает мысль…
Монолог Принца Гамлета в переводе Б. Пастернака. Вместо
эпиграфа…
Женщина заплатила за проезд тремя самыми разными историями, добираясь в свою психбольницу. Оказывается, истории живут сами собой внутри организма. И где же они там прячутся, непонятно…
Но прорываются, время от времени, рассказами о тысяче разных мелочей.
И если женщина бывала долго отлучена от газетной работы и не выписывалась историями из "социальной жизни города" на бумагу, то истории бурлили, бурлили внутри нее пузырьками газированного шампанского. А потом выплескивались на волю неожиданной историей, и не спрашивали разрешения. И, как ни странно, находили своего слушателя…
Добродушные шоферы - дальнобойщики с удовольствием похохатывали и слушали женские истории о немудреной жизни на селе. Они рады были отвлечься забавным рассказом от монотонности белой дороги, белесых обочин и беловесой поземки, что бежала перед машиной и пела заунывно:
- Усни! Убаюкаю, Спи!
А женщина получала проезд чуть побыстрее, чем если бы она ожидала рейсового или попутного автобуса, которые в глубинах области ходили все чаще так, как им вздумается. А расписание движения автобусов оказывалось вещью настолько приблизительной, что верить расписанию было никак нельзя.
И утром, за два дня до праздника Нового и Наступающего года, после того, как женщина отработала ночную смену, вдруг потеплело, как всегда бывало перед новогодними праздниками. И выпал легкий пушистый снежок, который накрыл ледяную гладкую скользкость. И можно было начинать уже передвигаться, а не только скользить.
Женщина выходила из здания своего корпуса в психбольнице, прижимая бережно полулитровую баночку с кефиром, что была надежно упрятана внутри матерчатого мешка, который, в свою очередь, был надежно упакован внутри хозяйственной и объемной сумки.