Женщина работала санитарочкой в психушке недолго, но уже успела усвоить науку успешного «несунства» с предприятия. И знала ее азбуку. По азбуке этой все были повязаны круговой порукой. И все, которые только смогли, приживались и кормились около громадного административного механизма областной психиатрической больницы.
И каждый из работников или административно -хозяйственных прилипал, что навсегда прилипли к организму психбольницы, получал в свою меру, в свою пригоршню, тот объем благ и удовольствий, которые только мог получить, освоить или самостоятельно приобрести.
- Не будут ее на выходе из корпуса больницы обыскивать, - понимала женщина и отбирать банку с кефиром. Здесь кормится около большого государственного механизма помощи людям с ограниченными психическими возможностями столько разных приобретателей благ: людей и других существ, что невозможно даже представить объемы расхищаемого добра и еды. Непредставимо расхищение таких громадных средств и сумм.
Женщина садилась в автобус. Она продвигалась быстро вглубь автобуса, она прикрывалась спинами и плечами других пассажиров. Она облегченно плюхалась на сидение в автобусе с видом:
- Меня сидело здесь всегда! - И эта таинственная мистика, отработанная ею довольно давно для проезда без билета в очередной раз сработала.
Кондукторша прошагала мимо,. И обошла стороною женщину, насчет билета ничего у нее не спросивши.
- А раньше я жила по - другому, - вспоминала свою жизнь женщина. - Мне бы и в голову не приходила бы мысль сэкономить пару десятков рублей, не оплачивая свой проезд, изобретать разные способы проехать без оплаты билета, использовать мистику в реальной жизни, чтобы просочиться мимо кондукторши автобуса так, как будто бы использовался женщиной магический «отвод глаз».
И посмотрела пассажирка автобуса рассеянно, как пробегали заснеженные и засугробленные поля.
И так захотелось в тепло! Она так давно нигде не отдыхала!
Что мысли сразу перебежали в далекое детство, цепляясь за такое же автобусное, покрытое дермантином сиденье.
Но то сидение было горячим от солнечных лучей до щекотности.
А это сиденье, - нынешнее, морозило стылым холодом задницу, ноги, спину. А ветер, дувший из расхлюстанной и неплотно прикрытой форточки, обещал проморозить плечо.
Женщина, если бы могла встать, лучше бы, постояла. Но тогда обязательно исчезнет тот магический «отвод глаз», который успешно перевел ее в новый временной коридор безбилетного, но и бесплатного проезда на одну поездку в автобусе.
Кондукторши так любят отслеживать обстановку, почти что мониторить. А после изменения, после любого изменения, кондукторша сможет еще раз подойти и потребовать предъявить билетик. А у нее - то, у женщины, билета нету!
А значит нужно терпеть холод и ждать.
И в голову лезли различные, но очень теплые мысли.
…Мать и отец собирались долго. И жили они тогда в глухой деревне. Автобус один раз в село утром приходил, часов около десяти. Он набирал пассажиров из всех деревенских жителей. И вез их в город. И после обеда, часов около четырех вечера, автобус возвращал сельских жителей домой в деревню.
И те, кто не успевал на вечерний автобус, должны были в городе ночевать или с десяток километров от станции - разъезда железнодорожного, пешком до деревни идти.
Автобус приходил по утрам на сельскую площадь, вставал недалеко от маленького магазина. Шофер закрывал окна и двери автобуса, затем куда - то уходил. А люди собирались плотной толпой перед небольшим автобусом. А люди волновались тогда не о стоимости проезда, они очень редко в город выезжали, а о возможности поскорее попасть внутрь автобуса и там место на сиденьях занять.
Родители уставали уже с утра. Ведь нужно было встать еще раньше, чем обычно и обиходить всю скотину. И проводить корову в стадо. И после утренней домашней работы матери нельзя было немного отдохнуть и полежать. Она доставала нарядную одежду и «городскую» выходную обувь.
Обувь лежала в коробках. От долгого ожидания и редкого использования «городская» обувь успевала подсохнуть и съежиться. Ее надо было заново по ноге расправлять.
И как же вполголоса матерился отец, потому что нога влезала в ботинок с трудом. И дальше, после обувания, начинали немилосердно жать модные ботинки и туфли.
Родители бежали на сельскую площадь. Они толпились, вместе с односельчанами, у закрытого автобуса.