Муж посмотрел мельком на ее буквицу и сказал:
- Ты лучше клеющую основу от оракала отлепляй и мне подавай буквы. А я их приклеивать буду. - Она смирилась с подсобной работой, она уставала и от нее. А муж клеил буквы и криво, и косо, но чудом художественного чутья угадывал так, что надпись оставалась ровной, изящной и проработанной!
Великий Драматург уходил. Они встретились, проработали с ее мужем планы, составили разработки. И нужно было выходить с чисто вымытыми стаканами, чтобы опять попадаться на глаза Драматургу, с необходимостью затем попрощаться.
- Беда с этими умными и чересчур умными мужчинами, - решала женщина.
То муж начинает, присматриваясь к ней сурово, он вдруг начинает говорить, что после тридцати лет, мужик израбатывается, становится для всех, даже для собственной жены, отработанным материалом. И никому - то он тогда не нужен.
Здесь нужно убеждать, на всех доступных ее искренности чувствах и эмоциях, доказывать, что такой мужчина, как ее муж, ведь он же Гений везде, даже в обычной жизни!
И никогда он не износится и не уйдет в тираж. Все остальные и прочие:
Люди, мужчины, женщины, ему и в подметки не годятся. И служить могут только ненавязчивым фоном, выгодно оттеняя гениальность единственного и неповторимого, собственного мужа, его самого!
И вспоминалась вдруг Валентина Петровна, незаметно бравшая шефство над ней, с ее маленьким кулачком, пухленькими губками, лицом сердечком. Она так любовно трясла кулачком перед носом женщины, тогда еще нового, только еще начинающего журналистить сотрудника в редакции газеты и приговаривала, убеждая ее, а самое главное, себя:
- Я, знаешь, какой журналист! Я, ух, какой, журналист!
- Все творческие люди, - понимала тогда женщина, - настолько не уверены в себе, что нуждаются в подтверждении их талантливости и нужности: Сейчас, всегда, в любую минуту!
Сейчас, зимним вечером, за два дня перед Новым Годом, женщина стояла и смотрела как уводят ее собственного мужа. И мысли накладывались друг на друга, а слова протестов проносились вскачь, безмолвно и лихо.
А муж, ее собственный муж, вот только что, натянул свою кожаную куртку, ничего не объясняя ей, проследовал за тремя людьми в форме в их машину. И был ими увезен!
И Сухов не приезжал давно. И теперь, раз мужа больше нет, уже не приедет больше! Даже с кусками немного пригорелого пирога!
Такие пироги случались каждый раз, когда у него появлялась новая жена на новой конспиративной квартире. И не могла еще освоить, новую для себя, электродуховку. А только примерялась к ней. И беспощадно жгла пироги!
Но пироги от суховской жены были пригорелыми только иногда. А по рецептам экзотическими, эти пироги, бывали всегда.
Жена Сухова очень старалась нравиться своему новому мужу!
Сухов и в самом деле был хорош. Чемпион области по самбо, майор с окладом майора за выслугу лет. Хороший мужик и просто красавец мужчина.
Он «эксклюзивные» пироги своей жены от доброты душевной привозил. И также от доброты душевной помочь им, голодающим, старался.
И вдруг, только лишь муж к женщине вернулся. Только лишь начинала их общая жизнь мечтами и надеждами налаживаться…
И вдруг, совсем рухнула, отчего - то, их с мужем не очень устроенная, но общая и семейная жизнь!
И что же случилось, как и почему, ей никогда и никто не объяснит! И муж ли был в чем - то повинен или сложились так обстоятельства, его жестокая и странная судьба.
Женщина смотрела вслед машине, что преодолевала сугроб за сугробом, повышенной проходимостью, подергиваясь и вздрагивая, пока не выбралась, громоздко переваливаясь, на шоссе. Там потерялась среди других грузовиков, автобусов и легковушек.
А женщина оставалась одна. Никто не поможет, никто не объяснится. Никто к ней больше не придет.
Что оставалось, как средство для спасения?
Только лишь психбольница…
Часть вторая. Расстрел на О - ском мосту. Начало.
Часть вторая. Расстрел на
О - ском мосту. Начало.
Корреспондента провинциальной газеты кормят ноги. А еще острый нюх на события, которые только еще должны состояться и удача.
В последнее время ее журнали́стения в редакции газеты ее удача женщину не оставила, но несколько раз очень сильно подвела.
Это так необыкновенно приятно увидеть свой рассказ, свою литературную мелочевку, нацарапанную наспех на том листке, который подвернулся под руку, в тот момент, когда случилась удача и начался нечаянный приступ вдохновения.