- Иди, иди! - Подтолкнул женщину к двери мужчина. -Возвращайся в палату. Здесь холодно. И постарайся, чтобы тебя на выходе не заметили.
Соседки по палате сидели, полулежали и лежали на кроватях. И лопали разную домашнюю пищу, лопали, лопали.
Они напоминали женщине дойных коров на выпасе. Те, точно также трудолюбиво съедали на пастбище всю траву до черной земли.
Потом несли домой раздувшееся вымя, полное молока, из которого на землю, при каждом коровьем шаге выстреливали тоненькой струйкой капли парного молока и мочили коровьи ноги.
- Да! Я теперь богата! - Решала женщина, обнаруживая среди упаковок мармелада и шоколада большую фруктовую тарелку с сухофруктами и орешками.
Тарелка была поделена на сегменты, упакована целлофаном, чтобы поместился весь набор ассорти́, который никогда бы не допустили к передаче, если бы муж не сумел подключиться к нелегальной «тропе свободы», с помощью которой можно было переправить кого угодно и что угодно, в полностью закрытый для посещения посторонними роддом.
И если бы женщина была тщеславна, то разложила бы на всю тумбочку и перед всеми соседками, фруктовую тарелку и грызла бы оттуда по орешку: Кэшью, миндаль,фисташки, ожидая, как от каждого съеденного ореха в грудях прибывает молоко.
Но ждали дела поважнее!
- Не Даун? Не даун мой ребенок? Нет? - Спрашивала женщина, а фруктовая тарелка перебиралась в руки врача из отделения для новорожденных.
Тарелка была красивая. Подарок, поэтому, получался хороший.
Отловленная на пороге отделения врач остановилась и ответила:
- Не Даун, конечно же, Ваш ребенок, конечно, нет!
- Вы не могли ошибиться? Вы хорошо посмотрели ребенка? - Настаивала женщина.
- Я не ошиблась. - Ответила врач. - Ребенок нормальный. Дауны совсем другие. И ваш ребенок на них не похож.
- Опять зряшно пугали узистки на предродовых консультациях в женской гинекологии, - понимала женщина, с облегчением. Как много женских ро́довых и предро́довых страхов оказывались страхами напрасными и наведенными от всезнающих «специалисток».
Тяжелый груз с души потихоньку скатывался. Женщина снова училась дышать.
Врачиха могла бы сказать еще что - то, но двери детского отделения распахнулись и выехала большая тача́нка, полностью заполненная новорожденными детьми.
Женщина поспешила вслед за тача́нкой. И даже не пыталась детишек посчитать.Так странно после родов работал ее материнский инстинкт, что отзывался на каждый смешной и чмокающий ротик любого младенца.
И, если бы ей разрешили, она сгребла бы в охапку, она бы присвоила всех детишек с тачки. И только потом бы стала разбираться, что же она дальше будет с ними делать. И как растить этих детей!
Прошла десяток шагов и задохнулась. Пришли тянущие боли от швов в животе. Женщина постаралась опереться на поручень.
Увидела себя в зеркале. И поняла, что ее больше нет.
Исчезло то милое существо, которое не очень давно, в деревне, заканчивало школу и было таким наивным и стройненьким.
Отец запретил ей, однажды, поймал на выходе, потребовал одеваться скромнее, не разрешил идти по деревне в платье из которого девчонкой -десятиклассницей она немного выросла. И платье оказалось нескромным.
Платье стало узким. Оно подчеркнуло тонкую талию. Платье было коротким. И бессовестно открывало длину ровных и стройных ног.
Беременность и роды сломали фигуру и выпили женскую привлекательность. Сухая и сутулая, почти горбатая, усталая женщина без возраста, смотрела на героиню из зеркала.
И поняла тогда женщина, отчего всегда заняты бывают обе душевые, доступные для родильниц - мамочек.
Они не могут остановиться. Они моются и моются.
Стараются смыть с себя унижения и страдания, которые получили в этом культмассовом походе за ребенком, в походе за женским счастьем и за полноценной семьей с детьми. Естественнорожденные мамочки и оперативно - рожденные после "Кесарева сечения, они одинаково отскребали с себя в душевой комнате страхи и боли так, точно вместе со смытой с тела кожей сумели бы смыть с себя перенесенные ими боли и пережитый стыд…
- Вы сильно понравились Алексею Семеновичу. - Продолжала разговор Замглавврача всего роддома. - Он несколько раз приходил ко мне выписывать для Вашего лечения дорогие лекарства.
- Женщина посмотрела непонимающе. Потом вспомнила: Алексей Семенович был врач - анестезиолог всего роддома. - Женщина вспомнила морду врача ещё раз и решила:
- Какой козел, этот анестезиолог, этот врач! Не только деньги, большу́ю сумму требует, но и лекарств дефицитных под это дело у главного врача подвы́писал и поднатаска́л!