— На хрена, сраный ты урод?
— Кхыыы… — выдавил он изо рта вместе с кровью — Всё равно сдохнешь… уже летят сюда.
В поверхностных мыслях пернатого мелькнула информация о том, что он сначала передал сообщение телепатией своему командиру перед боем, а сейчас сообщил ему, что его после победы убивает доппельгангер. Мелкая предсмертная пакость, от которой тебе уже точно не будет лучше, но зато у твоего врага прибавится проблем. Ну а я теперь у дьяволов вероятно числюсь архидемоном, который похоже работает на «конкурирующую организацию». В надежде взять меня за жабры пришлют соответствующие силы. А я в честном бою-то против командиров этих отрядов не факт что выстоял бы, больно зелен ещё, что уж о местном спецназе говорить. Какой отсюда следует вывод? Да самый простой! Надо валить и врага, и отсюда, причём делать это очень быстро.
— Гори в аду — выплюнул я слова в лицо пернатому козлу и пробил его черепушку когтями, от чего он наконец сдох, а ко мне перетекли части его силы и воспоминаний.
Сделав дело, я сбросил труп на землю, а затем начал резкий забег на четырёх конечностях, слегка меняя свою форму и становясь чем-то похожим на гепарда. Только лысого, синего и, чего греха таить, довольно таки уродливого. Всё таки «конструирование» мне пока давалось так себе, а «модель» была откровенно сырой. Зато быстрой.
Впрочем как бы там ни было, а библиотека и саламандра отменяются. Всё отменяется. Даже тех обрывков памяти, что мне достались более чем достаточно, чтобы понимать необходимость немедленного побега. Я уж молчу, что лучше сдохнуть в хаосе междумирья, чем попасться «красным» или «чёрным» живым. Так что бежать и не останавливаться, не останавливаться и бежать. Ну какого ж органа мне опять на жопе ровно не сиделось, куда я опять полез⁈ Герой-спаситель ёб@₽#й!
Глава 4
Особняк встретил меня уже привычным запустением, но я лишь пронёсся по пустым коридорам в слегка обжитую мной библиотеку мёртвого демонолога. Следовало действовать в темпе вальса, если я не хочу к нему присоединиться. Да, конечно трудно было говорить о скорости реагирования дьявольских и бесовских отрядов, память дохлых тварей перетекла в меня откровенно паршиво. Похоже они ещё и как-то сопротивлялись процессу, хотя последнее не точно. Но зато я готов ставить деньги против морковки, что о столкновении с противником доложил не только чернокрылый хорёк, но и сисястая любительница кнутов. Не знаю что эти две группы непримиримых врагов тут делали, но подкрепление очень даже могли отправить к обеим. Пернатых же сейчас ещё и скипидарит наличие архидемона, что обтяпывает в пустынной части Инферно какие-то свои мутные делишки. С одной стороны им бы конечно лучше не торопится, мои заматеревшие сородичи по сути те ещё машины убийства, они десяток только что встреченных мной отрядов вырежут и не особо заметят. Одно слово архидемоны. Но дьяволы славятся своей дисциплиной, если есть приказ прилететь быстрее собственного визга, найти и хоть немного задержать, то они именно так и сделают. Ослушаться для них — это что-то немыслимое, даже если в процессе выполнения задания надо самоубиться. По крайней мере так говорилось в книгах, а содранные куски памяти эти данные в целом подтверждали.
И я с этими любителями истинно немецкого ордунга и чёрных цветов встречаться мягко говоря не хотел. Ну на йух этих пернатых эсэсовцев! А потому прибежав, сделал несколько вдохов и выдохов, собираясь с силами и встал в центр пентаграммы со словами:
— Семи смертям не бывать, а одной не миновать.
После этого моя воля и внутренние способности доппельгангера разорвали ткань реальности и я скользнул в межмировое пространство, с трудом сдержав крик. Хаос… Хаос это ужасно. Никакие знания о том, как ориентироваться и находить дорогу в ЭТОМ не всплыли в моей голове. Мне с трудом верится, что подобное вообще возможно там, где по определению невозможны любые ориентиры. Хаос это мириады ощущений. Мне казалось, что моё тело одновременно щекочут перьями, едва касаясь кожи, но в тот же миг срывают её с плоти тысячей рыболовных крюков. Мои уши не улавливали ни звука, но одновременно в них будто вливались миллиард голосов от интимного шёпота до дикого, оглушающего крика. Обоняние терзали сливающиеся воедино запахи, хотя я доподлинно знал, что здесь нет и не может быть воздуха. Но хуже всего было глазам. Хаос это не только единство противоречий. Хаос это вечные изменения. Само пространство вокруг постоянно меняло свои метрики, скача то в двадцатимерное, то в двухмерное, от чего я чувствовал себя рисунком на листе бумаги, чтобы спустя мгновение вдруг оказаться в пятимерной метрике, которую после предыдущих картин можно было считать почти привычной и даже в чём-то родной.