Очевидно, что предложенные здесь понятия ПСМ и ПМИР могут послужить отличной отправной точкой для операционализации ОБЭ. Однако это предположение может оказаться ложным, и будет также важно выяснить, насколько высока степень культурной инвариантности ОБЭ в действительности. Возможно, ОБЭ - это не отдельная теоретическая сущность, а всего лишь подгруппа прелюцидных сновидений или тенденция к деперсонализации, интуитивному мышлению и некоторым шизотипическим чертам личности (Wolfradt and Watzke 1999). В любом случае, второй момент, который делает ОБЭ интересной мишенью для философского анализа, заключается в том, что они, вероятно, также формируют нейроантропологическую константу, потенциал, при необходимой нейрофункциональной конфигурации, для прохождения определенного типа опыта, общего для всех человеческих существ. Животные тоже могут иметь ОБЭ: как и в случае со многими другими синдромами, обсуждаемыми в этой главе, очевидно, что нелингвистические существа, не включенные в культурную среду, также могут испытывать эти переживания. Однако только у людей ОБЭ может быть сильным феноменом первого лица (в смысле Бейкера 1998, как обсуждалось в разделе 6.4.4), а именно тем, что он может быть дополнительно самоописан на концептуальном уровне. На нашей планете до сих пор только у людей были ОБЭ и способность думать и общаться о них, потому что только у них были необходимые структуры мозга. Таким образом, потенциал к "сильным" ОБЭ является нейроантропологической константой. Поэтому назовем это второе предложение гипотезой NAC.
Позвольте мне обратить внимание на третий аспект этого вопроса, который делает ОБЭ интересным с точки зрения истории идей и который снова подчеркивает настоятельную необходимость в строгих будущих исследовательских программах с чисто метатеоретической точки зрения. Мое последнее предложение заключается в том, что феноменальные состояния, которые сегодня мы называем ОБЭ и которые указывают на общность нейрофункциональной архитектуры, лежащей в основе процесса сознательного самомоделирования человека, на самом деле являются историческим корнем того, что я бы назвал "протоконцепцией разума", которая в конечном итоге развилась в картезианский дуализм и идеалистические теории сознания. Короче говоря, именно особый вид феноменального содержания, описанный в этом разделе, впервые заставил человеческие существа поверить в существование души. Назовем это просто "гипотезой души". После того как эволюция мозга достигла стадии, на которой стали возможны ОБЭ в терминах сильных, концептуально опосредованных форм феноменального самомоделирования, было вполне естественно - на теоретическом уровне - предположить, что нечто вроде души действительно существует. Учитывая эпистемические ресурсы раннего человечества, предположить возможность невоплощенного существования было в высшей степени рациональным убеждением. И именно ПСМ Homo sapiens сделало этот шаг возможным.
Что такое протоконцепция разума? Во многих культурах мы одновременно находим провидческие теории о "дыхании жизни" (например, древнееврейское ruach, арабское ruh, латинское spiritus, греческое pneuma, индийское prana viz. пять koshas и т. д.). Как правило, это пространственно протяженная сущность, поддерживающая жизнь в теле и покидающая его в фазах бессознательного состояния и после смерти. Мы сталкиваемся с почти повсеместным представлением о том, что такое ум, которое во всех своих многочисленных вариациях все еще остается сенсорно-конкретным представлением о ментальном как о чем-то, что объединяет части не только физических организмов, но и в более широком смысле обществ и групп человеческих существ. В западной философии разума эта протоконцепция разума прошла бесчисленные этапы развития, начиная с пневматологии Анаксимена в VI веке до н. э., Диогена Аполлонийского и аристотелевского различения между вдыхаемым воздухом и психической пневмой (которое, возможно, можно считать первой попыткой натуралистической теории разума в западной философии). Это развитие продолжилось через алхимические теории управления природой посредством контроля над разумом и неоплатоников, для которых пневма была ауреолой, покрывающей душу и защищающей ее от контакта и загрязнения материальными объектами, и далее до христианской философии, которая окончательно денатурализировала и персонифицировала понятие разума. Таким образом, западная история понятия разума может быть прочитана как история непрерывной дифференциации традиционалистской, мифической, сенсорной прототеории разума, которая постепенно приводила к тому, что разум становился все более и более абстрактным принципом, который, в конце концов, достигает кульминации у Гегеля, лишаясь всех пространственных и временных свойств.