Важно отметить, что информация о том, что все это - лишь смоделированная реальность, а не реальность в обычном, народно-физическом понимании этого термина, не только когнитивно доступна, но и аттенционально доступна на уровне интроспективной3/4 обработки. Сравните состояния бодрствования. Если вы находите текущую теорию убедительной и если эта теория действительно указывает в правильном направлении, тот факт, что содержание вашего собственного сознательного опыта, когда вы читаете эту книгу, является содержанием феноменальной модели реальности, когнитивно доступен вам, но ни в коей мере не заставляет вас переходить в состояние "ясного бодрствования", состояние, в котором эмпирический характер наивного реализма начинает растворяться. Это чисто интеллектуальная установка, которая практически не влияет на то, как вы на самом деле переживаете мир. Поэтому весьма правдоподобно, что когнитивная доступность вряд ли может быть единственной причиной люцидности сновидений.
Точно так же, как могут подтвердить все люцидные сновидцы, внезапное появление инсайта на общую природу текущего состояния, которое так характерно для люцидных сновидений, не является только когнитивным событием, чисто интеллектуальным инсайтом. То, что делает эти состояния столь захватывающими для людей, переживающих их, - это тот факт, что репрезентативный характер содержимого сознания пререфлексивно доступен, например, на уровне обработки внимания, на уровне "прямого" сенсорного осознания (вспомните первый пример). Тот факт, что глобальная модель реальности переходит от прозрачности к непрозрачности, означает, что интроспективно доступные свойства конституируемых и интегрируемых ею феноменальных репрезентаций уже не исчерпываются свойствами содержания, а включают в себя "свойства носителя", или то, что я назвал стадиями обработки в разделе 3.2.7. На прелюцидных стадиях эта информация может находить свое выражение в общем "сновидческом" качестве, не будучи когнитивно доступной в терминах эксплицитной сознательной мысли типа "Я сейчас сплю!" или не будучи доступной для контроля поведения во сне, например, в терминах полета или пробивания стен. Мы видели, что существуют и другие примеры непрозрачных феноменальных состояний, например, как в сознательно переживаемом познании или псевдогаллюцинациях сенсорного характера. Что делает люцидные сны интересными, так это то, что ограничение прозрачности здесь преходяще не выполняется на глобальном уровне феноменального моделирования реальности. Таким образом, люцидный сон - это глобализированная псевдогаллюцинация. Или, если использовать метафору, которую предпочитают философы-идеалисты, это как одна большая мысль.
Прежде чем перейти к анализу дальнейших репрезентативных особенностей класса глобальных, феноменальных моделей реальности, которые сегодня мы называем "люцидными снами", позвольте мне указать на сложный вопрос, который я не могу полностью разрешить на данном этапе. Современная теория предсказывает, что полная глобальная непрозрачность приводит к "дереализации" на уровне феноменального опыта. Люцидные сны могут быть именно такими: когерентными, но феноменологически дереализованными глобальными состояниями. Однако текущая теория также предсказывает, что полная непрозрачность ПСМ приведет к потере феноменально переживаемой самости (см. раздел 6.2.6). Но распределение прозрачности и непрозрачности в люцидных снах не является равномерным, оно варьируется. Пока феноменальное свойство высшего порядка "самость" инстанцировано, пока существует сознательный опыт сновидческого "я", большая часть ПСМ, следовательно, должна быть прозрачной. Текущая теория предсказывает, что феноменальная самость исчезнет в полностью обобщенном состоянии непрозрачности, в ситуации, когда не только виртуальность модели мира, но и виртуальность модели самости полностью доступна на уровне самой феноменальной репрезентации. Субъектный компонент ПМИР исчез бы, не будучи больше субъектным компонентом. Действительно, это может быть именно так, а именно в тех феноменологических ситуациях, когда люцидное сновидение растворяется в религиозном или духовном экстазе и завершается им, о чем нередко сообщается в феноменологическом материале (см. сноску 21). С другой стороны, в настоящее время представляется невозможным подойти к этому вопросу со всей строгостью, опираясь на эмпирические данные: Автофеноменологические сообщения о бескорыстных состояниях содержат перформативное самопротиворечие и поэтому весьма проблематичны по методологическим причинам. К анализу Я-модели в люцидных снах я вернусь в ближайшее время.