Отсюда следует, что понятие "субъект опыта" не является логически примитивным. Во-первых, не существует одного простого набора синтаксических или семантических правил, регулирующих использование этого выражения, но в соответствии с различными степенями удовлетворения ограничений существует множество различных способов использования выражения "субъект опыта". Существуют даже пограничные случаи (вспомним введенное выше понятие "системного сознания"), в которых мы можем представить себе бескорыстных субъектов опыта, а именно все системы, обладающие полностью непрозрачным субъектным компонентом в их PMIR. В частности, когда речь идет о сознании и феноменальной самости, не существует априорных импликаций эмпирической субъективности. Как показывают общие феноменологические наблюдения и примеры из главы 7, сознательные системы, не обладающие интегрированной феноменальной самостью, не только логически возможны, но и существуют в реальном мире. Не каждая сознательная система обладает феноменальной самостью. И системы, обладающие феноменальным "я", не обязательно должны быть субъектами опыта или переживать себя как таковые. Не всякая феноменальная самость является феноменальным субъектом.
Переходя от логических к метафизическим рассуждениям, конечно же, нет необходимости предполагать простую, базовую составляющую реальности, соответствующую любому из наших народно-психологических или народно-философских представлений о феноменальном "я" или субъекте опыта. В мире не существует таких вещей, как "я" или субъекты опыта. Существуют лишь природные системы, работающие в рамках прозрачных ПСМ и ПМИР, причем обе эти репрезентативные структуры имеют множество различных значений и долгую эволюционную историю. Поэтому мы можем значительно упростить онтологический набор исходных предпосылок, необходимых для полноценной научной психологии и когнитивной нейронауки. Все, что существует, - это феноменальные "я", инстанцированные прозрачными "я"-моделями. Для методологических целей нет необходимости в более сильных допущениях. То же самое верно и в отношении субъектов опыта. Мы можем быть разборчивыми, обходясь без предположения о существовании каких-либо базовых, независимых составляющих реальности в этом смысле. Для когнитивной нейронауки сознания и научной психологии в целом все, что существует, - это феноменальные модели отношения интенциональности. Субъективность - это не вещь, а свойство сложных репрезентативных процессов, разворачивающихся в определенных физических системах. В принципе - и можно, конечно, сомневаться, что это будет рационально во всех контекстах - соответствующие теоретические сущности могут быть устранены и заменены понятиями-преемниками на репрезентационистском и функционалистском уровнях описания. Собственно говоря, первые шаги уже сделаны: "субъект опыта" - это сознательная репрезентативная система, удовлетворяющая ограничению 6. Феноменальное "я" определяется репрезентативным содержанием ПСМ. Феноменальный субъект" - это ПСМ, интегрированная в ПМИР.
Разработка более детальной семантики индексального выражения "я" явно выходит за рамки моего подхода. Поэтому позвольте мне лишь очень кратко обрисовать, как мы могли бы прийти к более глубокому пониманию предложений, в которых слово "я" используется в автофеноменологическом самоописании эмпирических свойств (как, например, в "Я чувствую зубную боль прямо сейчас").
Каковы условия истинности для предложений такого типа?
Самоописания феноменальных свойств относятся к осознаваемому в данный момент содержанию Я-модели. Вы можете лингвистически самореферировать только те свойства себя, которые ранее были глобально доступны через сознательную часть вашей Я-модели. ПСМ - это необходимое, но не достаточное условие для самореференции и феноменологических установок de se. Множество различных свойств себя - социальных, физических, функциональных - могут быть доступны для самоотчета через сознательную Я-модель. Затем они формируют его репрезентативное или интенциональное содержание. В особом случае аутофеноменологических отчетов об эмпирическом характере определенных аспектов самосознания мы ссылаемся на текущее феноменальное содержание Я-модели. Поскольку Я-модель прозрачна, большинство людей никогда не различают эти две ситуации. Интуитивно большинство из нас, таким образом, рассматривает все виды самореференции как прямую самореференцию, потому что мы обычно переживаем их как таковые. Феноменальная непосредственность, однако, не является референциальной непосредственностью. Конечно, верно, что только переживающий субъект может ссылаться на свои собственные феноменальные состояния как на феноменальные состояния. Но, как мы теперь знаем, ни один вид самореференции никогда не бывает по-настоящему прямым, поскольку он неизбежно опосредован через Я-модель, поскольку он в решающей степени зависит от субличностной самоорганизации соответствующих механизмов конструирования, которые интроспективно невидимы, то есть прозрачны для нас. Это справедливо и для особого случая самоотносящегося феноменального содержания.