Любая современная теория разума должна будет объяснить феноменологические наблюдения такого рода. Подводя итог, можно сказать, что при стимуляции хроматическим ганцфельдом у 80 % испытуемых через три минуты возникает ахроматическое поле, а примерно у 20 % остается слабый след цветности. Интересно, что иногда наблюдается эффект, аналогичный сегрегации "фигура-земля", а именно феноменальное разделение хроматического тумана и ахроматического поля (Cohen 1958, p. 394). Авант (Avant, 1965) приводит репрезентативные классические описания, например, наблюдателя (в данном случае Метцгера), который чувствует себя "плывущим в тумане света, который становится более сгущенным на неопределенном расстоянии", или типичное понятие "море света". Очевидно, что мы можем потерять оттенок, не теряя яркости, которая является феноменальным представлением чистой физической силы самого стимула.
Итак, первый философский урок, который можно извлечь из феномена Ганцфельда, заключается в том, что презентационное содержание должно восприниматься как в высшей степени реляционная сущность, которая не может "стоять сама по себе", но в значительной степени зависит от существования перцептивного контекста. Интересно отметить, что если к зрительному ганцфельду добавить гомогенную стимуляцию других модальностей чувств, то возникают обширные галлюцинации (Avant 1965, p. 247). То есть, как только презентное содержание исчезает из определенной феноменальной области и больше не способно, в понимании Ричарда Грегори, "флагировать настоящее", внутренний контекст может стать автономным и привести к сложным феноменальным симуляциям. Другими словами, в ситуациях, не ограниченных внешним перцептивным контекстом, нисходящие процессы могут стать доминирующими и выйти из-под контроля (см. также ffytche 2000; ffytche and Howard 1999; и разделы 3.2.4 и 7.2.3).
Второй философский урок, который можно извлечь из этих данных, заключается в том, что презентационный контент не только не может "стоять сам по себе", но и выполняет важную функцию ограничения предсуществующего внутреннего контекста, постоянно взаимодействуя с ним. В ганцфельде непрерывное движение глазных яблок не может повлиять на трансформацию объекта в плоскость сетчатки, и поэтому временные модуляции стимула точно отображаются на уровне сетчатки (Gur 1989, p. 1335; см. предыдущую сноску). Каждый элемент сетчатки получает инвариантную по времени интенсивность света. В ганцфельде происходит так: первоначально яркое цветное поле затем десатурируется и становится ахроматическим. Наша зрительная система, как и наша "феноменальная система", не способна реагировать на непеременные стимулы.
Третий философский урок, который можно извлечь из этого, заключается в том, что презентационное содержание зависит от сложнейшей сети причинно-следственных связей и ни в коем случае не является независимым от этой сети и не способно существовать само по себе в таких контекстах. Очевидно, что если бы хроматические примитивы были независимыми от контекста сущностями, они не должны были бы исчезать в ситуации Ганцфельда. С другой стороны, интересно отметить, как одно моргание может на долю секунды восстановить сознательное ощущение цвета и яркости (не сбрасывая при этом скорость распада; см. Gur 1989, p. 1339). Насколько глубоко встроено простое, осознанное цветовое содержание в паутину причинно-следственных связей, о которых только что говорилось, можно также увидеть по дифференцированному влиянию длины волны стимула на скорость исчезновения: разные феноменальные цвета исчезают с разной скоростью, причем длительность в основном зависит от длины волны и интенсивности. Если смотреть на короткую длину волны, то время исчезновения будет долгим, а ощущение дополнительной темноты - сильным, в то время как для длинных волн все наоборот (Gur 1989). Сознательная феноменология десатурации цвета различается для разных стимулов и классов феноменальных презентов. Несомненно, большое количество дополнительных ограничений может быть найдено и в других сенсорных модальностях. Если мы хотим получить феноменологически правдоподобную теорию сознательного опыта, все эти данные в конечном итоге должны будут функционировать как концептуальные ограничения.
2.5.4 Принцип формирования объекта
Простое феноменальное содержание никогда не появляется изолированно. То, что мы раньше называли "феноменальными свойствами", то есть аттенционально и когнитивно доступное презентативное содержание, никогда не проявляется изолированно, но всегда является различимым аспектом целого более высокого порядка. Например, сознательно переживаемая боль всегда будет феноменально локализована в пространственном образе тела (см. раздел 7.2.2). И даже цветные пятна, которые мы иногда видим незадолго до засыпания, ни в коем случае не являются изолированными феноменальными атомами, потому что они обладают пространственной протяженностью; более того, обычно они обладают контурами и направлением движения. То есть, даже в самых деградированных ситуациях галлюцинаторного цветового содержания мы никогда не находим полностью деконтекстуализированных элементов или строго определенных феноменальных значений в измерении, которое должно быть концептуально проанализировано как абсолютное измерение. В сенсорном потоке сознательного опыта никогда не появляются чистые индивиды и единичные свойства, а лишь комплексы различных форм презентативного содержания. Даже фосфены - любимый пример философов - переживаются на черном фоне. Сам этот черный фон на самом деле является формой простого феноменального содержания, даже если иногда нам нравится ошибочно интерпретировать его как "чистое небытие". Другими словами, феноменальное представление отсутствия не то же самое, что отсутствие феноменального представления.