Так я прожил чуть ли не 13 из 17 лет в «Формуле-1». Только под конец я начал раскрываться. Теперь я научился нормально относиться к тому, что некоторые люди общаются с тобой, не потому что ты им интересен как личность, а в молодости у меня так не получалось.
Это актуально, когда живешь в Лос-Анджелесе. Здесь у всех есть какой-то интерес, но я не против — давайте попробуем подружиться. Сейчас мне это гораздо проще дается, я стал сильнее и переживу, если в итоге наше общение покатится к чертям.
Ну а если говорить про ближний круг, то он у меня просто замечательный. Во-первых, отец. Я ни на секунду не сомневался, что он всегда действовал в моих интересах. В том, что касается гонок, все, что он делал и говорил, было ради моего блага. У него никогда не было никаких скрытых намерений.
Несмотря на это, я не во всем с ним соглашался. Мы обсуждали различные идеи, но, если мне не нравилась его точка зрения, я частенько огрызался. Если меня не устраивали его ответы или рассуждения, я это высказывал. Например, он говорил:
— Знаешь, тебе стоит больше времени проводить с механиками, дать им понять, что вы в одной команде, — что-то такое.
А я отвечал:
— Пап, отстань, я и так все делаю.
Но, поразмышляв какое-то время, я приходил к выводу, что он прав. Много лет спустя я даже включил этот важный совет в эту книгу. Он оказывался прав, потому что видел все с другой стороны — стоял в глубине гаража и наблюдал, как ребята стараются, замечал, как я с ними общаюсь, и находил, что там есть над чем поработать. Это одна из редких вещей, о которых я жалею в жизни, — что срывался на Папу Смурфа[2].
Но, по крайней мере, со временем я пришел в себя. Могу даже точно сказать, когда это произошло, — в 2009 году, когда я стал чемпионом мира. Сезон я начал просто великолепно — выиграл шесть из семи первых гонок — после чего все пошло, мягко говоря, не так гладко. И тут до меня по-настоящему дошло, что один я не справлюсь. В предыдущие годы у меня всегда было ощущение, что я выжимаю из машины все возможное. Никто не считал, что наш болид может выиграть, поэтому не было и напряжения — можно было просто ездить в удовольствие. Конечно, было обидно, что мы не побеждаем, но мы боролись за подиум, и это было здорово, приятно — каждый мой успех был сверхрезультатом, превосходившим ожидания.
И вот внезапно у нас появился шанс побороться за чемпионство, а вместе с ним многократно возросло давление как со стороны команды, так и со стороны внешнего мира.
История гласит, что в начале сезона я выступал исключительно удачно, пока внезапно это все не закончилось. Мой напарник, Рубенс Баррикелло, в отдельных гонках начал показывать результаты лучше, чем у меня, и чемпионский титул начал уплывать у меня из-под носа.
А давление все усиливается. Кто-то задал мне вопрос в интервью: «Неужели вы не хотите стать чемпионом?» — а я ответил с сарказмом. Это было глупо и непрофессионально с моей стороны (и неважно, что вопрос действительно был дурацкий, остальные журналисты даже покачали головами, когда его услышали), но для меня это стало таким переломным моментом, когда я подумал: так, нет, сам я не вытяну, мне нужна помощь.
Ну и, разумеется, когда дела идут плохо и на тебе много ответственности, начинаешь искать вокруг, к чьему мнению можно прислушаться.
Конечно, не обязательно было доводить до ситуации, когда все пошло наперекосяк, но так уж получилось, и хорошо, что хотя бы так, потому что с этого момента я начал прислушиваться к чужим советам. Не для того, чтобы послушать, какой я распрекрасный и сколько всего я добился в начале сезона и таким образом успокоить себя после неудачной гонки — неудачные гонки у всех бывают, надо учиться на ошибках и развиваться.
Помню, как в то время отец спросил:
— Можно я тебе скажу свое мнение?
И я такой:
— Да, обещаю, что не буду злиться, говори, что думаешь.
И это была поворотная точка в моей карьере. Я начал прислушиваться к окружающим, полагаться на их поддержку, я понял, что они пытаются мне помочь. И осознал, насколько важное место они занимают в моей жизни.
Суть в том, что ты можешь подходить к чужому мнению критически или принимать близко к сердцу, но к нему нужно прислушиваться, потому что кое-что можно увидеть только со стороны. Было бы здорово, если бы я это осознал, не попадая в сложную ситуацию — сейчас-то я понимаю, что, слушая других, ты развиваешься как человек и как гонщик, потому что так ты учишься.