Амаорон громко щелкнул пальцами, и немедленно явились гоблины в белых фартуках и чепцах.
— Оформить пир по высшему разряду, как для особ королевской крови. И приготовьте ванну с лепестками чайных роз.
Гоблины поклонились и принялись за дело. Во мгновение ока стол опустел.
— Оставьте хотя бы поросенка, — с горечью попросил Саша.
— Не переживай , Сашка Солдатов. Он был несвежий, — гладя кота за ушами, утешил Амаорон. — Сейчас накормим тебя до отвала.
Гоблины резво постелили ажурную скатерть, сервировали стол, разложив всюду ножи, кинжалы и серебряные чаши с водой, и начали заносить угощение. Чего там только не было. Глаза разбегались от сказочного обилия блюд. На подносах лежали три запеченных поросенка, фазаньи крылышки и ножки, груды рябчиков и тетеревов, два гигантских осетра и жареная ягодица дракона. В глубоких хрустальных чашах томились грибные соусы и разноцветная овощная икра. На плоских блюдах в художественном беспорядке были разложены спелые яблоки, груши, виноград и фиолетовые мохнатые фрукты с маленькими рожками. По краям стола стояли кувшины, наполненные амброзией, горным медом, жидким огнем и вином. В центре торжественно поместили гигантскую буханку ржаного хлеба. Она мгновенно обросла сучками, с которых свисали гирлянды баранок. Посовещавшись, гоблины срезали с нее корочку и водрузили в углубление огромное яйцо, покрытое серебристой чешуей.
— Приятного аппетита, повелитель и его дорогой гость, — нестройно гаркнули они и, низко кланяясь, удалились.
Сердечко немедленно прыгнуло на край ближайшего кувшина и булькнуло внутрь.
— Обязательно попробуй яйцо соплехвостого дракона, — предложил Амаорон. — Очень редкий и дорогой деликатес. Рекомендуется употреблять в сыром виде. Самая вкусная часть правый глазок птенца и кончик языка.
— Спасибо, но мне бы чего-нибудь попроще. У меня слабый желудок, — вздрогнув, ответил Саша. — И, вообще, отпустите птенца на волю. Он еще жизни не видел, а вы уже хотите съесть бедняжку живьем.
Яйцо завозилось и подпрыгнуло. Чешуя встопорщилась, пошла волнами, с громким треском лопнула и осыпалась. На голубоватой скорлупе зазмеились многочисленные трещины. Изнутри яйцо сотрясли мощные удары, один из которых увенчался успехом. В образовавшемся проеме появился зеленый глаз с длинными загнутыми ресницами, сонно поморгал и исчез. Кот выпучил глаза, истошно завизжал и нырнул под стол.
— Что это? — оторопело спросил Саша.
— Можно подумать, ты никогда не видел, как вылупляются птенцы, — Амаорон нацедил амброзии и поставил перед ним кубок. — Пригуби божественный напиток, Сашка Солдатов. Нас ждет долгая ночь любви, и он придаст тебе нужных сил.
— Виагра, что ли? — Саша с подозрением понюхал содержимое кубка.
— Намного лучше, — лаконично ответил Амаорон.
Тем временем дракончик пробивал себе в дорогу в жизнь, расширяя проем носом и когтями. Яйцо не выдержало давления и развалилось на две половинки. Новорожденный птенец расправил крылышки и гребень, испустил серебристые газы из-под хвоста и спрыгнул с буханки на стол. Походя, сожрал фазаньи крылышки с ближайшего блюда и, неуклюже ковыляя на кривых лапках, подошел к Саше.
— Что ему надо? — с легким испугом глядя на дракончика, отпрянул тот.
— Это девочка, — надкусывая яблоко, поправил Амаорон. — Она сирота, и раз ты спас ей жизнь, то автоматически стал крестным отцом. Теперь твоя обязанность наречь ее.
— А, может, кто-нибудь другой пойдет в крестные? — Саша совершенно не хотел брать на себя ответственность за новорожденное существо, которое уже сейчас было крупнее взрослого кота.
— Не получится, она уже выбрала тебя сердцем. А драконье сердце крепче камня, горячей огня и сильнее водного потока.
Дракончик ластился, лизал руки и приглушенно мурлыкал. И Саша сдался.
— Блин, у меня, вообще-то, плохо с фантазий. Ну... Назову ее Поппен-Зигель.
Поппен-Зигель согласно фыркнула и плюнула. Серебристое пламя обуглило тушку поросенка и полностью сожгло несколько блюд с фруктами. Сердечко выбралось из кувшина, осмотрело картину разрушений и пьяно икнуло. Тут же появились два гоблина и, недовольно бурча, убрали головешки.
— Эй, малявка, прекращай баловаться, — строго сказал Саша. — Нечего тут пожары устраивать.
Поппен-Зигель покосилась на него, громко зевнула, свернулась калачиком и мгновенно задремала. А сердечко тихонько подкатилось, заползло на ее хвост, перебралось на спину и с удобством устроилось на маленьком гребне.
— Так, ну раз все дети спят, то пора и пожрать, — Саша стремительно обглодал фазанью ножку и закусил грушей.
Желтоватый сок потек по подбородку.
— Ой, ну весь в Митрича. Такой же неряха, — проворкал Амаорон и хватил его за член.
— Ты охуел, извращенец?! — Саша подавился, закашлялся, схватил кубок с амброзией и выпил залпом.
— Да-да-да, гневайся, мой драгоценный, — страстно, с придыханием прошептал тот и придвинул к нему поднос с поросенком.
Решив не обращать на него внимания, Саша схватил нож, отрезал приличный кусок с бока и набил рот нежным мясом. Черт с ним, пусть пока лапает. Надо как следует поесть, а потом можно и сопротивляться, и по шее настучать.
Амаорон ловко расстегнул джинсы, прохладные пальцы ласково погладили живот и скользнули в трусы. И Саша снова не выдержал: пихнул его локтем и потянулся за новой порцией.
— Кушай, Сашка Солдатов. Я просто подержусь за твое орудие любви.
Ладонь обернула напряженный член в шелковистый кокон и замерла.
— А без этого никак?
— Никак, я слишком истосковался, — ответил Амаорон и по-хозяйски закинул руку на его плечо.
Как же трудно питаться в экстремальных условиях. Саша вздохнул и принялся за рябчиков.
В самый разгар пиршества в очередной раз появились гоблины и с некоторым усилием втолкнули пузатую ванну. Она семенила на изогнутых ножках, обутых в сандалии с крылышками, возмущенно скрежетала и яростно сопротивлялась. Вода с лепестками роз обильно проливалась на ковер.
— Что это за безобразие? — изумился Амаорон.
Ванна встала в обиженную позу и громко забулькала что-то нецензурное. Крошечные феи в прозрачных сиреневых туниках, сидевшие на ее краях, покраснели и заткнули остроконечные ушки.
— Это бунт, что ли? — высокомерно поинтересовался Амаорон. — Ты отказываешься мне служить?
Ванна забурлила, исторгла из себя ворох мокрых бутонов и боднула ближайшего гоблина. Тот взвыл и шлепнул ее по гладкой стенке. Феи заплакали. Уродцы в клетках начали бесноваться и биться о прутья. В общем, поднялся просто небывалый шум, и Саша подумал, что происходящее сильно напоминает студенческую попойку после сдачи сессии.