Новую книгу избранной публицистики я назвал «Быть русским в России» и подготовил её специально для издательской программы еженедельника «Аргументы недели», который создал и бессменно возглавляет мой товарищ-единомышленник Андрей Угланов. Я не однажды выступал на страницах «АН», знаю, с какой требовательностью читатели этого издания относятся к публицистическому слову, и надеюсь не разочаровать их.
И последнее соображение. Публицистика необходима писателю ещё по одной причине. Статьи и эссе, точно предохранительные клапаны, позволяют литератору выпустить лишний пар – социальный гнев, ярость оскорблённой нравственности, мимолётную обиду на подлость эпохи, тоску бытовых неурядиц. Это важно, ибо настоящий художник не должен валить в своё произведение шелуху сиюминутности, он обязан отбирать осмысленные зёрна жизни. Ныне появились многочисленные литераторы, которые с помощью сочинительства лечат себя от ночных кошмаров и социального уныния, но, увы, чтение их текстов мало чем отличается от визита к дантисту, подрабатывающему ещё и проктологом. Да, художник имеет право на пристрастие, но без гнева. Он должен попытаться понять всех, ведь у самого последнего негодяя есть своя правота перед Богом, а у самого нравственного человека – свои помрачения сердца. Но об этом – в моих романах, повестях, пьесах…
Март 2019 г., Переделкино
Желание быть русским
В последнее время я всё чаще ловлю себя на желании быть русским. Видимо, это возрастное, почему-то свою племенную принадлежность мы острее чувствуем на закате жизни. Но возможно и другое объяснение: этнос – живой организм, у него тоже есть возрастные фазы, недуги, приливы сил и приступы бледной немочи, есть некие защитные механизмы. Человек связан со своим народом не только через язык, обряды, обычаи, «вмещающий ландшафт», историю, культуру… Мне кажется, есть ещё тайные, не изученные пока биоэнергетические узы, соединяющие людей одного рода-племени. Иной специалист назовёт это примордиальной чепухой. Вольно ж ему: генетику тоже считали одно время «продажной девкой империализма», а теперь можно сдать защёчный соскоб на ДНК-анализ и выяснить пути-перепутья своего рода, начиная чуть ли не с Ледникового периода. На эту тему мы ещё поговорим.
Впрочем, поэты всегда чувствовали такие «тонкие, властительные связи». Помните, у Андрея Вознесенского:
Как и большинство шестидесятников, автор «Треугольной груши» был озабочен тем, чтобы его личной, частной боли сочувствовали весь народ, вся большая страна. И я его понимаю. Но достаточно поставить знак препинания в другом месте («Мне больно – когда тебе больно, Россия») – и речь уже о том, что «капиллярный сосудик» тоже чувствует боль, недуг, немощь всего организма. Возможно, моё личное обострённое желание быть русским отражает «нестроение во всём народном теле», как говаривали в XIX веке.
Речь не о зове крови, хотя она тоже, как известно, не водица. В нашем многоплемённом Отечестве русский – тот, кто считает себя русским, не россиянином, а именно русским. Точнее, сначала русским, а потом россиянином. Рубашку на пальто не надевают. Ведь есть же граждане, которые ощущают себя сначала калмыками, вепсами, украинцами, немцами, евреями, грузинами, якутами, а потом уже россиянами или в крайнем случае гражданами РФ, что не одно и то же, о чём мы ещё поговорим. Этническая самоидентификация – категория тонкая: нажал и сломал. Она, подобно любви, не терпит принуждения и навязчивости. Русским, как и нерусским, никого нельзя назначить или обязать быть. Можно пытаться. А толку? В основе этнического самоопределения лежит желание человека принадлежать к данному народу, в нашем случае – «желание быть русским». Чем объясняется такое предпочтение – генетикой, культурой, языком, комплексом причин – пусть разбираются специалисты. Нам важно другое: с нежелания или боязни людей принадлежать к тому или иному этносу начинается исчезновение народа. В нашем случае – русского. Именно на этом построена сегодня киевская политика украинизации. Но мы говорим о России.