– Восторг! – Глаза у Русланки загорелись. – Дай примерить, а?
Но Танюша покачала головой и сама надела браслет на левое запястье.
Украшение оказалось тяжелым, из потемневшего от времени серебра: мощная, но грациозная не то змейка, не то ящерка, поблескивая глазами–изумрудами, кусала свой же хвост, обвиваясь вокруг руки.
– Смотри, тут еще что–то есть. – Русланка извлекла из мешочка лист бумаги, сложенный вчетверо. – Держи…
Танюша аккуратно развернула записку.
– «Милая Татьяна, – прочитала вслух, – вы меня не знаете и вряд ли узнали бы, так как давным–давно я крепко поссорилась с бабулей вашей…»
– Ух ты! – тут же перебила Русланка. – Наверняка невестку свою невзлюбила. Это же прабабка по папиной линии?
– Угу, – кивнула Танюша, – папина бабушка получается, и в невестках у нее папина мама была… не помню имени. Ты знаешь, отец с матерью как переехали сюда, никогда больше о той родне не вспоминали, потому и удивительно, что мама вчера так настойчиво просила поехать. Странно это все.
– Да ты на браслет взгляни – настоящая драгоценность! Дорогущая, наверное. – Русланка мечтательно закатила глаза… – Твоя мать как увидит, с ума сойдет, что бабка ей не отдала, а тебе взяла и подарила.
– Не болтай глупостей! – осадила подругу Танюша. Заинтересованность Русланки в наследстве неприятно удивляла и раздражала ее. – Не припомню, чтобы отец о своей бабке хоть раз упоминал, – подумала она вслух.
– Ты дальше читай, – Русланка опять пристроилась за плечом.
– «Пришла пора тебе принять дар наш родовой, фамильную реликвию – браслет магический, чародейный, из поколения в поколение передаваемый. В браслете этом сила страшная, ведьминская, на жертве добровольной замешена. Как на руку его, повыше локтя, наденешь – дар и обретешь…»
Танюша вытаращилась на Русланку. М–да, бабушка–то, оказывается, была немного не в себе. Только сумасшедших в роду не хватало!
– «С самого рождения твой он, душенька, но так как шибко мы с твоей бабкой разругались, потому дарю лишь сейчас его, и клятву дарения приношу. Только регистрацию получить тебе надо бы, у главного черта прикарпатского. В ближайшее полнолуние на шабаш слетай – там тебе все и расскажут, что да как. Для этого в полночь разденься донага, сядь на сундук, выпей вино из флакона граненого да брось клубок перед собой. Как лунный луч на клубок попадет, крикни: «Эге–гей!“ – а дальше сама все поймешь. И напослед – счастья тебе всякого, дорогая ведьмочка».
Последние строки Танюша дочитывала, уже растерянно хихикая. Русланка, наоборот, не разделяла ее веселья. Смотрела, глубоко задумавшись, в окно.
– Да–а, – протянула Танюшка, все еще посмеиваясь, – совсем на старости лет спятила бабулька, мир праху ее… Ведьмой обозвала еще в конце, смешно, правда?
– Да, смешно… – как–то невесело отозвалась Руслана. – А знаешь, вдруг на самом деле? Кто ведает, что и как на свете этом, а? Возьми, да и попробуй, попытка не пытка.
– Ты что, тоже рехнулась? – изумилась Танюша. – Какие ведьмы? Какие шабаши? Двадцать первый век на дворе!
– Но сундук–то настоящий, старинный? Вдруг – еще и летает? А браслетик–то, браслетик… – Русланка звонко зацокала языком.
– И что? Браслет чудесный, конечно, явный антиквариат. Так что теперь во всех старинных вещах сила таинственная должна быть?
– Слушай, у меня антиквар знакомый есть, ювелир, специалист по старине. Буду замуж выходить – кольцо у него закажу, присмотрела одно, с бриллиантом на десять карат. Может, покажем ему наследство твое? – Глаза Русланки аж заблестели от возбуждения.
– Зачем? – Танюша не разделяла подружкиного энтузиазма. – И так видно, старинная вещь, дорогая. А продавать я такую красоту не хочу. Так буду носить, без всякого профессионального оценивания.
– Ну неужели тебе неинтересно? Один сундучок чего стоит… Вдруг им больше ста лет? Да, может это редкость немыслимая?
– Ладно, сундук забирай, – сдалась Танюша. Если уж Русланке что втемяшится, спорить себе дороже, к тому же после сегодняшних приключений она устала жутко. – Отнеси сундук этому антиквару, пусть поглядит. Только ему не оставляй.
– Ясное дело! А браслет, может, тоже ювелиру этому покажем?
– Ладно–ладно, все забирай. Хоть ювелиру, хоть черту лысому!