Но мне до этого не было дела. Больше всего в Фионе меня впечатляет ее безукоризненное превосходство. Почему ее белки такие белые? Почему ее одежда не мнется? Я никогда не видел, чтобы она выглядела иначе, чем испепеляюще совершенно: глянцевой или матовой там, где нужно. Передвигается она медленно, привлекая внимание, ведь так? Куда бы она ни направлялась, у нее всегда был такой вид, словно она может пойти туда и никуда иначе. Фиона невозмутима. Даже надменна.
Безукоризненная внешность и легкая сдержанность – очень соблазнительны и производят неизгладимое впечатление. Ну и еще у нее потрясающие сиськи. На самом деле офигенные сиськи. Сиськи-классика. Каждая грудка могла бы уместиться в сложенной чашечкой ладони, твердая, как свежий фрукт. Кажется, именно для ее сосков и изобрели тонкие белые хлопчатобумажные кофточки.
В последнее время меня посещают мысли, за которые мне жутко-жутко стыдно. Мысли о том, что бы я сделал с этими сиськами. Совсем на меня непохоже.
– Я… эээ… просто зашел… ну, увидеться с Хью, – улыбаясь, промямлил я.
Фиона отхлебнула из бумажного стаканчика и приподняла бровь, это быт ее ответ. Беспроигрышный жест, говорящий: «М-да? Это очень, очень интересно». Она смотрела на меня сверху вниз, используя всего лишь силу собственных бровей. Я затрепетал и – не в силах остановиться – непроизвольно опустил взгляд в вырез ее кофточки.
– Ну… – произнес я и в итоге выдавил вздох из сжатых губ, искусно и бессмысленно щелкнув языком. – Ну… мне пора вернуться к Хью. Обсудить кое-что. Ну, понимаешь, – я хлопнул в ладоши и демонстративно выпучил глаза, – дела! – Внезапно рука моя потянулась вперед, словно обезумела и перестала мне подчиняться. Я чуть ли не похлопал Фиону нежно по плечу. Однако вовремя спохватился и умудрился изменить жест, стиснув в кулак и выставив вперед большой палец.
Ситуация была спасена, решив, что большего сегодня достичь не удастся, ретировался в сторону кабинета Хью.
– Пока.
– Счастливо, – ответила Фиона, ровно глядя на меня, пока я отступал. – Рада, что мы пообщались.
– Какая рука должна болеть при сердечном приступе? – вопросил Хью, когда я плюхнулся на стул рядом.
– Левая, по-моему.
– Хмм… – Хью задумчиво потер правую руку. – А если болит правая? Что это значит? Медицине известно, что это значит?
– Подозреваю, что существует философская школа, связывающая боль в правой руке с неразумным использованием массажеров, но доказательств пока нет.
– Понятно, – с сомнением кивнул Хью.
– Ну, у нас есть пара минут перед тем, как за тобой придет старуха-смерть, так что скажи мне: может, у тебя найдется что-нибудь для меня? Какая-нибудь работа на горизонте? Говори быстро и оперируй только фактами.
– Нет… ну, вернее, да… То есть, может быть. Я предпочел бы пока не говорить, Том.
– Предпочел бы пока не говорить? В смысле?
– Ну, есть кое-что на подходе. Но большое дело, – очень большое дело, – и я бы не хотел тебя зря обнадеживать.
– Ох, ну скажи же, хватит меня дразнить. Я почти банкрот, черт возьми, подбрось мне хоть мелкую работенку.
– Ты же понимаешь, тут не я принимаю решение, Том. Я могу внести предложение, замолвить за тебя словечко, и все. Речь идет о первоклассной книге, и я не хочу, чтобы ты воспламенился, а потом ничего не получил. Не хочу, чтобы ты мысленно растратил те деньги, которые можешь и не получить.
– А речь идет о большой сумме денег?
– О, да. О большой.
– Ну так скажи мне. Я обещаю, что буду петь хвалы на твоих похоронах.
– Нет, подробности будут известны где-то послезавтра. Я все передам Эми.
– Ладно.
Хью снова принялся за свое.
– Знаешь, мне кажется, теперь у меня болят еще и ноги. Ноги? Что значат боли в ногах?
Глава 2
– Том? Это ты? – окликнула Сара из гостиной. Мы жили вместе вот уже пять лет, никого, кроме нас, не было в этом доме, никто не имел ключей, и все равно каждый раз, когда я приходил домой, Сара спрашивала, я это или нет.
– Нет, – крикнул я в ответ, – это твой любовник!
– Хорошо! Но Том скоро вернется, так что у нас мало времени. Давай прямо на полу в гостиной. Носки можешь не снимать.