Королева-труп идет.
Лесрей внезапно развернулась и сделала шаг в мою сторону. Храбро с ее стороны было шагнуть в зону досягаемости моей тени и шторма. Она наклонилась достаточно близко, чтобы прошептать мне одной.
— Ты должна хранить молчание, пока к тебе не обратятся, — прошипела она мне. — Таков был уговор, Эскара. Если я не смогу показать, что ты держишь себя в руках, этот саммит провалится, как и предыдущий.
— Ты думаешь, что держишь меня под контролем? — спросила я, дрожа от ярости. Мой шторм вспыхнул вокруг нас. Молния ударила Лесрей в ногу, прожигая ее модное белое платье и кожу под ним. Она даже не вздрогнула, пока хлопала по маленькому пламени.
— Я думаю, тебе нужно успокоиться, прежде чем ты разрушишь все шансы на союз, за который так отчаянно борешься.
— Жизнь моей дочери — не какой-то приз, который заставит вас, ленивых ублюдков, поступать правильно.
Зал заседаний наполнился шумом. Власть Лесрей над всеми была сломлена. Я ее сломала. Все рушилось, и я не знала, как это остановить. К счастью, моя глупая, блестящая дочь лучше понимала ситуацию.
Сирилет вышла в центр зала, выпрямив спину и высоко подняв голову. «Я согласна», — крикнула она достаточно громко, чтобы ее услышали все.
Мы замолчали. Сссеракис отступил в мою тень, и я позволила своему штурму улечься. Лесрей отвернулась от меня, и мне потребовалось огромное усилие воли, чтобы не создать источникоклинок и не вонзить его ей в спину точно так же, как она сделала это с нами.
Сирилет еще раз обвела собравшихся своим мрачным взглядом.
— Я принимаю ответственность. И я принимаю суд за свои преступления. — Она закрыла глаза и перевела дыхание. Я видела, как она дрожит. — Я принимаю это при одном условии.
Кадира вскочила на ноги, ее грубое лицо исказилось:
— Ты не имеешь права ставить условия.
Сирилет встретилась с королевой Полазии горящим взглядом.
— Я все еще королева. Это собрание правителей. Условия — мое право.
Представитель Тора, широкоплечий мужчина в яркой мантии, встал.
— Ты больше не королева. У тебя нет земель.
Сирилет перевела взгляд на идиота.
— Да, нет, как и у Кадиры аль Рахаль, но вы все еще признаете ее королевой. Тор может оккупировать мои земли, но Йенхельм по-прежнему принадлежит мне. Единственная причина, по которой я до сих пор не вернула себе королевство, — просьба королевы Алдерсон о мире.
Лесрей плавно вступила в спор.
— Назовите свое условие, королева Хелсене.
— Я принимаю суд и приговор с единственным условием — отсрочкой. Угроза со стороны Подземного мира реальна. Королева Алдерсон ее подтвердила. Как только с ней разберутся, я подчинюсь любому решению, которое совет сочтет нужным.
Это было сделано мастерски, и это было ужасно, и я ничего не могла сделать, чтобы это остановить. Саммит согласился с условиями Сирилет. Мы все знали конечный результат. Все были в подавляющем большинстве за казнь, большинство из них открыто призывали к этому, но Сирилет нашла выход из положения. Если она умрет в Севоари, ей никогда не придется предстать перед судом. Я это ненавидела. Ненавидела их. Ненавидела все, что привело нас к этой точке.
Прости меня, Эска.
Участники саммита снова принялись спорить, и я отошла в сторону, чтобы побыть наедине со своим ужасом.
— Ты же не собираешься предложить нам подождать, пока мы не разберемся с Норвет Меруун, а потом убить их всех?
Сссеракис молчал несколько секунд. Нет. В этом заявлении было нечто большее, чем я поняла.
Лесрей вернула себе контроль над саммитом. Когда вопрос о Сирилет и ее вине был решен, они объявили небольшой перерыв. Большинство присутствующих разошлись по своим комнатам или объединились в группы второстепенных союзников.
Я опустилась на ступеньку в зале собраний и погрузилась в размышления. Я не могла придумать, как остановить то, что только что началось, не потеряв того, чего мы добились, за что боролись. Нам нужен был этот союз, но ценой этого была жизнь моей дочери. Это было чертовски дорого.
Сирилет села рядом со мной, прижавшись своим плечом к моему. «Прости, мама. У меня не было времени… Я имею в виду, я не видела другого выхода. Все в порядке. Я…»
Она прерывисто вздохнула.
Моя бедная дочь. Она только что согласилась на казнь, чтобы скрепить союз, который мог бы спасти оба наших мира, а я дулась из-за того, что не могла этому помешать. Что ей сейчас было нужно, так это утешение, а не чувство вины. Я обняла ее, прижала к себе. Сотни разных слов пронеслись у меня в голове. Я могла бы сказать ей, что мы найдем способ переубедить их, или, может быть, мы все равно умрем, или Лесрей сможет собрать достаточно голосов, чтобы спасти ее. Все это были бессмысленные слова. Вранье. Ей сейчас было нужно только одно — правда.