Я скучаю по тебе. Я никогда не переставала скучать по тебе. Я никогда не переставала тебя любить. Я тебя люблю. Я по тебе скучаю. Но я рада, что ты никогда не увидишь, во что я превратилась.
Потом я немного поплакала. Возможно, это было больше, чем просто немного. Я захлебнулась в слезах. Я так погрузилась в свои страдания, что не слышала, как кто-то подкрадывался ко мне, пока не стало слишком поздно. Я услышала лязг металла и вздрогнула, когда Сирилет бросила на землю рядом со мной кучу доспехов. Она была перепачкана, на лбу и покрытых шрамами руках блестели капли пота.
— Это для тебя, мама. Я имею в виду, для того чтобы ты могла их надеть. Когда пойдешь в бой. — Она выглядела немного смущенной, затем подняла из земли каменный стул и опустилась на него. Геомантия всегда давалась ей легко.
— У меня уже есть доспехи.
Она взглянула на меня и кивнула.
— Я знаю. Но кожаные доспехи бесполезны. Я имею в виду, я видела, с кем нам придется сражаться. Тебе нужна более надежная защита. И я не доверяю… Я имею в виду… — Она замолчала, закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Я знаю, что со мной будет. Даже если я выживу. Но ты… ты не обязана умирать, мама. Но я не верю, что они не попытаются тебя убить. Я имею в виду, на поле боя.
Я рассмеялась.
— Они не попытаются.
— Я в это не верю. Поэтому я сделала тебе эту броню. Она зачарована против магии Источников.
Я прищурилась, глядя на нее:
— Ты не аугомант. Как тебе удалось создать зачарованную броню?
Она пожала плечами и озорно мне улыбнулась:
— Я много чего не. Я никогда не позволяла этому мешать мне делать то, что должно быть сделано. У тебя проколоты уши?
— Нет.
— Тогда будет больно. Не двигайся. — Она наклонилась ко мне, и я отпрянула.
— Я сказала, не двигайся, мама. — Сирилет достала из мешочка маленькую иглу и поднесла ее так близко к моему лицу, что я почувствовала, как у меня задергался глаз. Она не ошиблась, когда сказала, что будет больно. Она проткнула иглой мою плоть пять раз: один раз в мочку уха, а затем четыре раза по внешнему краю. Я чувствовала, как из ран вытекает кровь. Закончив с иглой, она достала из сумки пять металлических обручей и продела каждый из них в одно из маленьких отверстий, закрепив их застежкой. Я вздрогнула и пару раз судорожно вздохнула, но за свою жизнь меня обжигали, кололи, резали ножом, убивали молнией, избивали и топили; учитывая все обстоятельства, эта боль была довольно незначительной. И все же я не была уверена, что мне нравится, когда металл пронзает мою плоть.
— Они выплавлены из той же руды, которая препятствует отторжению, — сказала Сирилет, когда проколола мне ухо и села обратно. Она показала на свое собственное ухо. — Теперь мы одинаковые. Это все, что у меня осталось от того металла, так что, я надеюсь, это поможет.
— Спасибо, — сказала я, борясь с желанием потрогать свое ноющее ухо.
Некоторое время мы сидели в дружеском молчании. Я открыла мешок с доспехами и осмотрела содержимое. Там были наплечники, кираса, накладки на ноги и наколенники. Все выглядело достаточно прочным, но каждая поверхность была испещрена маленькими дырочками.
— Они для твоей тени, — сказала Сирилет, увидев, как я тыкаю в одно из отверстий. — Я не знала, как это работает в точности. Я имею в виду, нужны ли Сссеракису отверстия, чтобы выпускать наружу твою тень. Полагаю, я могла бы спросить.
— С ними будет легче, — сказал Сссеракис, и моя тень выросла рядом со мной в неясную, шипящую темноту. — Мне не придется огибать броню, чтобы сформировать наши крылья.
Сирилет взглянула на Сссеракиса, а затем снова на меня. Она кивнула и провела большим пальцем по своим заплетенным в косу волосам.
— Я не виню тебя, Сссеракис, — сказала она наконец. — Или тебя, мама. Я имею в виду, я ревновала. — Она подняла голову, и в ее глазах блеснул темный огонек. — Как я могла не ревновать? Ты знала, что Сссеракис говорил со мной внутри тебя. Я имею в виду, когда ты была беременна мной.
Я посмотрела на свою тень.
— Что тут такого? Ты позволяла безумному Аспекту говорить с твоим животом. Я только говорил напрямую с нашей дочерью.
Сирилет поморщилась.
— Ты многое рассказал мне, Сссеракис. Ты показал мне то, чего я никогда не должна была видеть.
— Тебе нужно было знать как о моем мире, так и об этом. Они оба принадлежат тебе.
Сирилет уставилась на Сссеракиса, ее лицо было странно скорбным.
— Я родилась с воспоминаниями, Сссеракис. Предполагается, что земляне не рождаются с воспоминаниями. Я помнила место, где никогда не была и могу никогда не побывать. — Она перевела взгляд на меня. — Я выросла с ощущением, что мне чего-то не хватает, но я не знала, чего именно. Я помнила тебя, Сссеракис. Я помнила, как чувствовала, что ты меня любишь. И я хотела вернуть это чувство, потому что я не испытывала его с тех пор, как… — Она взглянула на меня и опустила глаза.