А у меня сразу после этого возникло два вопроса. Первый: показалось или нет, что эльфари осознанно сделал акцент на слове «сохранить»? И второй, который я себе уже задавала, но ответа на него так и не получила: Ториналь знал о моём непосредственном участии в создании этих мечей или просто почувствовал в тот момент нечто важное, потому и лучился таким довольством?
Ведь, не попроси он тогда оставить мечи в этом мире, не факт, что они бы смогли сохраниться в нашей семье, как ценная реликвия. И вот сейчас в разговоре опять какой-то намёк. Я даже пристально на него посмотрела, но тот словно ничего и не было, задумчиво смотрел в сторону через бокал с вином. А может мне и правда показалось…
Ториналь же продолжал:
- И она сдержала своё обещание. Правда, я получил только один меч, где второй, так и осталось для меня загадкой. Но в записке Риары было сказано, что «он хранит жизнь». И как я не искал, найти его не смог. Теперь же, что касается моей уверенности, что вы, Вероника, иномирянка, - хмыкнула эльфари. – Если бы не это, то у вас были бы все шансы переубедить меня в обратном. Очень уж убедительно вы рассказывали о Далевии. И, честно говоря, просто не ожидал, что и в самом деле загляните в карту. Так вот. Я знал, что Риара уходит в другой мир, - сказал он, после чего в комнате повисла тишина. Я с открытым ртом смотрела на него, даже не пытаясь скрыть удивление. Хотя, если уж рассуждать здраво и непредвзято, то ничего странного нет – моя прародительница доверяла своему наставнику, как никому, поэтому смело могла рассказать свою тайну. И словно в подтверждение этих мыслей Ториналь сказал: - Она сама мне рассказала, прекрасно осознавая, что я как никто умею хранить тайны. И если бы не один момент, который полностью переубедил меня в обратном, возможно всё сложилось бы совершенно иначе. Я уже говорил, что родня Димиара весьма достоверно смогла преподнести доказательства её смерти. Более того, весь род д’Авиэр скорбел вполне искренне. Вот только мне тогда просто не пришло в голову, что делают они это не из-за смерти дочери, а из-за её вынужденного ухода из этого мира. Но в тот момент почти все мои мысли были заняты самобичеванием и жалостью к себе, за что мне до сих пор стыдно. Тогда мне казалось, что я утратил смысл жизни.
Дима от этих слов нахмурился. По нему было видно, что он пока не в состоянии переварить услышанное. И это касалось информации не о Риаре, а о состоянии Ториналя. Да уж, тут любой, кто знал мастера школы НуруАр, офигел бы – сильнейший без ложной скромности воин не только признался в своих слабостях и недостойном поведении, но и признал сам факт того, что это не сказки, а такое с ним на самом деле творилось.
- Два вопроса, - наконец отмер сийар. – Первый – о какой школе вообще идёт речь? И второй – без обид, Тор, но мне сложно пока вообразить что-то, что способно тебя так морально… хм… назовём это «уничтожить».
И если второй вопрос, как я уже отметила, не вызывал удивления, то первый откровенно возмутил. Именно поэтому мы с эльфари синхронно и почти с одинаковым выражением недоумения повернулись в его сторону. И нас можно было понять – я же только что рассказывала Диме о Риаре и её поступлении в НуруАр. Как и о том, что Ториналь был мастером этой школы, почти легендой.
- Что? – не понял нас Дима.
- Что значит, о какой школе идёт речь? – не выдержала я. – Мы же уже с полчаса мусолим эту тему.