— Алло! Застава!.. Застава!..
В трубке ни звука. Еще раз рассерженно крутанул ручку, позвал в трубку. Аппарат упрямо молчал.
— Что же теперь будем делать? — встревоженно спросил Роданов. — Вы, товарищ командир, ранены… Судьба Громыко неизвестна… Телефон молчит…
Скрипнула дверь. На пороге встал испуганный и удивленный председатель сельсовета. Вся его одежда была залеплена глиной. В сапогах хлюпало. Неразборчиво пробормотав приветствие, председатель посмотрел на знакомого ему Гриву, бойцов, на телефон и сказал:
— Восемь столбов как не было — чик, — махнул рукой, подчеркивая слово «чик». — Провода, как нитки, путаются под ногами…
— Что, гроза побила или подрезаны? — спросил Варивода.
Председатель повторил — «чик» — и пограничники так и не поняли, что случилось со столбами.
Грива попросил послать кого–то верхом на коне и передать на заставу донесение.
— Сам поскачу! — сказал председатель.
…Громыко на своем подземном посту размышлял: «Идти на поиск командира нельзя. Но и оставаться наедине с четырьмя задержанными — не сладко… И дождь не перестал. Вот–вот вода зальет в пещеру… И камни могут завалить выход… Вести на заставу?.. Так они, как зайцы, разбегутся… И патронов, наверное, осталось мало…» Громыко снял диск с автомата, потрогал пальцем и похолодел. Ни один патрон не подставил свое твердое тело под палец. «Что же делать?» — Громыко механически ступил два шага, и под сапог попало что–то продолговатое, не похожее на камешек. Посветил тусклым лучом фонарика и увидел пистолет ТТ, найденный Родановым и Вариводой в ручье. Рядом лежал брезентовый рюкзак. Громыко поднял ТТ, проверил обойму. У ней было шесть патронов. Стало легче на душе.
В пещере все труднее дышать. Громыко закашлялся. Это зачадили «плотогоны», как цыгане в шатре. Громыко подошел к ним, вытянул левую руку с фонариком, присмотрелся. Вдруг камешек больно ударил его по руке. Фонарик выпал, но не погас. Он осветил нахмуренные, решительные лица «плотогонов». Тот, кто назвался Левком, медленно встал, за ним поднялись остальные. Громыко увидел в их руках камни. Тогда он недолго думая навел пистолет на Левка. Левко начал приседать все ниже и ниже, словно хищник, готовящийся к прыжку на свою жертву. Сквозь сжатые зубы Громыко спросил:
— Что, нападение?
— Конечно, нет. Это с потолка упал камушек, товарищ…
— Я тоже могу бахнуть. Назад!
Плотогоны отпрянули.
Громыко поднял фонарик, сурово предупредил:
— Чтобы больше ни один камень не упал с потолка. Ясно? Иначе срежу первой же пулей. Вопросов нет?
— Есть, товарищ.
— Подавай.
— С вами поговорить можно? — начал Левко. — Мы хотим миром поговорить…
— Я на посту. Разговаривать с дежурным не разрешается. Но жалобы выслушаю.
— Возьмите себе, товарищ, из того мешочка денег сколько хотите и идите отсюда. Согласны?
— Не понимаю. Что вы сказали?
Громыко осветил лицо Левка. «Плотогон» обеими руками оперся о колени, его выкатившиеся глаза впились в пограничника.
В пещере залегла напряженная тишина.
— Деньг–ги–и, деньги! Тысячи-и! — змеем шипел Левко. — Согласны?
— До утра еще далеко. Подумаю!
— Мы не хотим ждать! — воскликнул Левко.
— Не хотим! — эхом откликнулись «плотогоны».
Их руки снова потянулись к камням. Видать, догадались, что имеют дело только с одним пограничником. Громыко поправил пустой автомат, обнадеживающе ответил:
— Подумаю.
Задержанные со значением переглянулись. Громыко отошел, погасил фонарик. Где–то сверкнул далекий сполох молнии. Пограничник увидел — выход из пещеры до половины засыпан камнями. Он протянул руку на улицу, наполнил горсть дождевой водой, умыл глаза, лицо. Потом нащупал рюкзак. Пальцы почувствовали, что за прорезиненной тканью лежат какие–то плитки, похожие на пачки галет. Пограничнику непреодолимо захотелось есть. И он не удержался от искушения, развязал рюкзак, вынул одну пачку. Пачка оказалась слишком твердой. Громыко понюхал ее, лизнул языком и сплюнул.
— Вот гады, — выругался шепотом. — Тол! Куда же они его несли? К мосту или в железнодорожный туннель?..
Громыко еще раз послал руку в рюкзак и чуть не ахнул. Пальцы коснулись новехоньких хрустящих бумажек. «Деньги…» Хотел присветить, но батарейка в фонарике села.
С пещеры ревели «плотогоны»:
— Согласен или нет?! Не хотим до утра!
Громыко прилег за выступом валуна и приготовился к бою. В глубине пещеры хищно поблескивали огоньки. «Плотогоны» больше не требовали согласия. Они действовали. Подожгли сухие листья; едкий дым с запахом гнилья пополз на Громыко. У него заслезились глаза.