Нахожу её на веранде, сидящей в плетёном кресле. Помещение ярко освещено потолочной подсветкой и ограждено от улицы панорамными окнами, часть из которых распахнута настежь. Сентябрьский воздух, несмотря на позднее время, всё ещё хранит тепло, а ветерок дует лишь изредка, да и тот слабенький.
Женщина, нацепив очки, читает один из бульварных романов в историческом антураже. Ей, в отличие от меня, всегда нравилась подобная литература, а после похорон отца она вообще буквально запоем потребляет подобный жанр.
– Проснулась, – ласково улыбается мама при моём появлении.
Киваю в ответ, устраиваясь удобнее в соседнем кресле. Так мы и сидим некоторое время. Она продолжает читать. Я – смотреть на неё и думать о своём. Но воцарившееся молчание нисколько не тяготит, ведь мы обе не отличаемся многословием в последние годы.
– Ты бы друзей навестила что ли, – спустя примерно полчаса вновь заговаривает женщина. – Чего тут сидеть со мной, старой? Вон Ленка тебе точно обрадуется. Спрашивала о тебе недавно. Говорит, ты совсем редко звонить стала.
Невольно морщусь. Мне очень не нравится частое упоминание о собственном преклонном возрасте, то и дело срывающееся с уст матери.
– Мне и тут хорошо, – улыбаюсь натянуто.
В то же время за воротами слышится звук подъезжающего автомобиля, а следом, как только машина останавливается, разносятся громкие басы. Наверняка дверцы специально оставили открытыми. Долго гадать не надо, чтобы знать, кто в этом переулке такой наглец. В подтверждение последнему, на фоне музыки, доносятся весёлые голоса, один из которых точно принадлежит Арсению Рупасову – нашему соседу из дома напротив, а ещё два: каким-то девушкам, которых я вроде как не знаю. Все трое слишком громко шутят, да и вообще явно навеселе.
– Поздно уже. Пойду я лягу, – вздыхает мама, – а ты и правда сходи прогуляйся. Всё равно ведь целый день спала. Уснёшь теперь не скоро.
Она закрывает книгу и откладывает ту в сторону, поднимается из кресла и уходит в дом. С добрую минуту я размышляю над её предложением, попутно вспоминая о том, что примерно те же инструкции получены мною от мужа. Но, честно говоря, выходить за пределы ограды совсем не хочется. Как и видеть всех тех, кто там может встретиться. Поэтому, справедливо рассудив, что шляться по ночам мне давно не по возрасту и статусу, как и мама, возвращаюсь в дом, предварительно забрав из машины кое-какие личные вещи.
Весь следующий час я посвящаю тому, чтобы убедить себя ещё поспать, бездумно уставившись в белый потолок своей комнаты. Да только толку мало. Поднимаюсь с постели и подхожу к комоду у дальней стены, какое-то время рассматривая старые фотографии в резных белых рамочках, хранящие моменты, когда я и родители отдыхали в Испании. Образ папиных карих глаз наполняет душу отголосками эмоций прошлого, но я решительно отделяю тоску и печаль, оставляя в сердце только те мгновения, когда чувствовала себя счастливой. Ностальгия по прошлому оказывается настолько сильна, что даже решаюсь позвонить мужу, чтобы извиниться за былое поведение. Очень хочется с кем-то поговорить.
Берусь за телефон, и, убедившись в том, что время ещё не переваливает за полночь, набираю номер Ромы. Но бездушный женский голос сообщает на двух языках: абонент недоступен.
Странно…
К тому же, Агеев удивляет меня за сегодняшний день уже даже чаще, чем за все семь с половиной лет супружеской жизни.
Предаваясь навязчивым сомнениям в поведении супруга, начинаю нервничать, следующие полчаса выхаживая по комнате. Очередные прошедшие полчаса ничего нового не приносят. Я начинаю накручивать себя ещё больше.
Машинально хватаюсь за пачку сигарет, употребляемую мною в последнее время редко, и выхожу на балкон. Как только прикуриваю, замечаю, что развесёлая компания около американского спорткара никуда не девается. Хорошо, хоть музыку выключают. И, поскольку я нахожусь на самом виду, то и они тоже замечают меня.
– Ка-акие люди! – совершенно не думая о позднем времени, выкрикивает Арсений, потом оглядывается по сторонам и добавляет ехидно: – И без охраны даже! – отвешивает шутливый поклон. – Или где твой надзор, моя королева? – припоминает прозвище, прицепившееся ко мне ещё со школьных времён.
Бывший одноклассник задирает голову, пристально разглядывая меня с неприкрытым любопытством, а обе его светловолосые спутницы в цветастых коротеньких платьицах тихонько шушукаются, скривив недовольные гримасы явно в мою честь. Все трое однозначно пьяны, что называется «в хлам». Огромное количество пустых бутылок, разбросанных поблизости, самое верное тому доказательство.