Поэтому повторила куда увереннее:
– Первое и будет прекрасно, если вы немного отойдёте от меня, – я намеренно перешла на «вы», чтобы дать понять степень моего раздражения.
Улыбка моментально пропала с губ герцога, и в глазах поселилась тревога, но он довольно быстро скрыл настоящие эмоции за маской. Обрадовало, что просьбу он мою выполнил – отступил на шаг и поднял руки вверх, как бы сдаваясь.
Так, надо бы собрать мысли в кучу, а то они разбегаются кто куда. Значит, никакого Саймона не было? Точнее был, но не Саймон, а Хэмлин собственной персоной? И странное поведение, когда он то злился непонятно на что, то провоцировал меня, были обоснованы не сумасшествием, а всего лишь тем, что муженёк никак не мог определиться, как меня воспринимать? Либо как хитрую и очень расчётливую, либо как бедную и несчастную, всеми обманутую? А… Зачем так сложно? Неужели нельзя было остаться самим собой? Правдивый диалог всегда куда лучше лжи, даже если он не очень-то приятный. Но, если судить по герцогу, то лёгких путей он не никогда не искал.
Его же пояснения немного остудили мою злость:
– Сначала я хотел проверить, какую именно роль ты, точнее Аннэт, играла в плане Коннора, а потом, когда понял, что ты совсем не такая, какой я тебя ожидал увидеть, просто не смог найти в себе силы признаться. Если коротко, то я струсил. Такой ответ тебя устроит?
А ещё говорят, что женщины – слабый пол.
Я помолчала немного, потом прищурилась и уточнила:
– То есть, всё это время ты был рядом?
Он кивнул.
– И когда Флора унижала меня, и когда Саташи пытался втоптать в грязь? И письмо это треклятое, ты написал исключительно для того, чтобы… Что? Проверить? Снова? И как, понравилась проверка?
Всё это я произносила спокойным тоном. Пожалуй, слишком спокойным и любой бы здравомыслящий человек, уже бы заподозрил подвох, Хэмлин же, явно считающий себя бессмертным, вовсе усмехнулся:
– Да, с письмом вышло неловко и я уже хотел всё исправить, но…
– Случая не представилось? – пропела ласково.
Вот тут до него дошло, что в нашем разговоре что-то не так. Он замер, сглотнул шумно и очень осторожно спросил:
– Я должен извиниться?
– Было бы неплохо, – произнесла всё с той же улыбкой, от которой уже начало сводить скулы.
– И не один раз, верно понимаю? – мужчина продолжил ходить по лезвию.
– Ты хотя бы один раз извинись, а я уж там решу – достаточно или нет.
Глава 32-1
Извинения вышли… исчерпывающими.
– Если бы ты не призналась в том, что не Аннэт, я бы тоже не стал рассказывать о личине. Теперь же я не вижу смысла скрывать от тебя хоть что-то. И я прошу прощения за своё поведение. Я не должен был так поступать с тобой, – ко всему прочему и взгляд ещё состроил такой – честный-честный.
Вот… стервец! Знает на что надавить. Не видит он смысла, даёт понять, что мне, в отличие от Аннэт, он всецело доверяет. Это было… приятно? Бесспорно! Настолько, что пресловутые бабочки в животе ожили и вновь принялись кружить в танце. Э-э-э, нет, так дело не пойдёт. Надо бы прекращать этот балаган.
– Хэмлин, – спросила строго, пытаясь призвать к порядку собственные эмоции, – раз уж мы решили больше не играть в молчанку и говорить начистоту, то, может быть, ты посвятишь меня во всё, что происходит? Нарисуешь полную картину, так сказать? А то от этих недомолвок меня уже начинает мутить.
И ведь вправду, что ему стоит рассказать всё? Нет, из обрывочных фраз Аннэт я кое-что знала, но не всё же. Да ещё и вот эти меры предосторожности, кругом мужчины в форме и запрет на выезд из поместья… Я не глупая пигалица, чтобы рваться нарушать все предписания, вот только хотелось бы понимать, чего ждать.
Герцог скривился, но ответил:
– Давай отложим разговор до вечера? Мы спокойно сядем и всё обсудим, хорошо?
До вечера, так до вечера. Возражать я не стала и мы медленным шагом отправились к дому, чтобы застать занимательную картину – Ханс выносил из кареты бесчувственное тело Вистеры. Старушка в его мощных руках вовсе казалась ребёнком, такой же маленькой и беззащитной. А вот сам парень выглядел отнюдь не презентабельно – глубокая царапина на всё лицо и синяк под глазом, который уже успел приобрести распрекрасный синеватый оттенок.
Я первой сорвалась с места и оказалась возле охранника, чтобы спросить:
– Что произошло? Что с ней?
Ханс закатил глаза и выдал:
– Вот уж никогда не думал, госпожа Аннэт, что получу по лицу от хилой на вид старушки! – а потом поняв, что его слова ситуацию ничуть не прояснили, добавил: – Она не хотела уезжать, сказала, что умирать ей уже не страшно, а бросать детей это вообще уму непостижимо. Сопротивлялась. Украшение, – сморщился, – вон оставила. Пришлось её усыпить.