Единственное, что не переменилось, так это тьма вокруг. Она была густой, почти ощутимой, такой же, как тогда, когда я попала в чужой и не очень-то гостеприимный мир. Вот только в этот раз была кое-какая отличительная деталь – в конце тоннеля был свет.
То есть, это всё? Я спасла всех, освободила Хафо и, хочется верить, Аннэт, и теперь моя миссия выполнена?
Впечатление было странным, но… Вдруг пришло понимание, что я поступила правильно, и вот сейчас, в данную минуту моя долгая жизнь обрела настоящий смысл. Можно было бы выдать себе медаль, впрочем, медаль была лишней.
Первый шаг дался сложно. Ноги банально не слушались. А второй и третий уже легче. К четвёртому я расправила плечи и уверенной походкой направилась к свету. Толку стоять здесь и терзать себя сомнениями, логичнее покончить со всем разом.
Шла я, по ощущениям, очень долго. Даже успела устать, что меня весьма удивило. Разве мёртвые устают? Впрочем, задать мне этот вопрос было некому, поэтому я упрямо продолжила идти.
Остановилась у самой кромки, что отделяла темноту от света. Остановилась и зажмурилась, понимая, что как только выйду из сумрака, тут же перестану существовать. Сколько я так простояла – не знаю, очнулась лишь от того, что кто-то совсем близко поинтересовался насмешливым голосом:
– И долга ты так стоять будешь, Анна Степановна?
Голос принадлежал женщине и был мне совершенно незнаком, именно поэтому я вздрогнула, открыла глаза и одновременно шагнула вперёд, оказываясь не просто в круге света, а на просторном каменном балконе, под которым расстилались бескрайние поля и столь же бескрайняя синь неба. Лёгкий ветер принёс с собой тонкий аромат цветов и едва уловимый запах спелых, наливных яблок.
Насмотревшись на пейзаж, которого здесь, где бы это здесь не находилось, не должно было быть, я посмотрела на говорившую.
Женщина имела весьма экстравагантный вид – её светлые, почти белые волосы доходили до самых пят и были заплетены в маленькие косички, которые словно бы жили своей жизнью. Они шевелились, слегка приподнимались и вновь падали к её ногам. Одета незнакомка была в алый, почти кровавый плащ, а вот под ним… Ничего не было. И лёгкий ветер, колышущий тяжёлую ткань плаща, свободно давал мне это рассмотреть.
Кашлянув, с трудом спросила, всё-таки посмотрела в глаза женщине и севшим, совсем чужим голосом спросила:
– Простите, а вы кто?
Наверное, приличия ради, нужно было поздороваться, но сил у меня уже совсем не осталось, поэтому незнакомке пришлось довольствоваться моей невежливостью. Впрочем, её это нисколько не расстроило, напротив, она звонко рассмеялась, а как закончила веселиться, совершенно серьёзно произнесла:
– Стоило бы наказать тебя за невежество, но… Я тебе его прощаю.
– Спасибо, – ответила машинально. Потому что вдруг поняла, что прощение этой странной женщины мне очень нужно. И спрашивать повторно, кто она такая, тоже не стала. Нутром почувствовала, что ничем хорошим это не закончится.
Так мы и стояли – я, не знающая, что говорить, и она, внимательно меня рассматривающая.
– Я не ошиблась, – наконец, произнесла женщина, склонив голову к плечу, отчего волосы взвились вверх и повисли в воздухе, словно маленькие змейки. – Ты оказалась такой, какой я тебя и представляла.
Честно сказать, из всего услышанного, я ровным счётом ничего не поняла. Потому спросить всё же пришлось:
– А какой вы меня представляли?
Женщина улыбнулась. Мягко и вроде бы доброжелательно, но в глазах блеснуло что-то такое, от чего моё сердце запнулось, а потом забилось так часто, что мне стало страшно, как бы чего не вышло. Приступа какого-нибудь, например.
– Обычной, для тех, кто живёт на земле, – охотно пояснила она и вытянула руку, загибая идеальные пальцы с длинными белоснежными ногтями, – подлой, трусливой, себялюбивой. Такой, которая прожила жизнь и ничем особенным похвастаться не смогла бы. Но ты, Анна Степановна, смогла меня удивить. За тебя усердно просили, что само по себе удивительно, и я услышала. Дала тебе ещё один шанс.
Положим, оскорбления меня не задели, а вот упоминание, что за меня кто-то просил…
– Кто просил? – сказала дрогнувшим голосом.