Саймон замер у двери, нерешительно потоптался, а потом всё же тихо постучал. Ответом ему была тишина. Он подождал пару минут и постучал вновь, уже куда настойчивее. Снова тишина.
Я начала нервничать. Что, если в этом поместье вообще никто не живёт? Хоть и выглядит оно на первый взгляд вполне добротно, моих опасений это не умаляет. Охранник постучал в третий раз и, о чудо, в окошке забрезжил тусклый огонёк, который с каждым мгновением становился всё ярче и ярче. Дверь открылась, и на пороге появилась сухонькая женщина почтенного возраста, с громоздкой лампой в руках. На её голове красовался объёмный кружевной чепец, из-под которого торчали непослушные волосы. Она обводила заспанными глазами всех собравшихся и никак не могла сформулировать вопрос. Наконец, когда она собралась с мыслями, то скрипучим голосом произнесла:
– Чего вам нать… люди добрые? – про добрых людей она добавила после небольшой заминки, словно словами этими она хотела внушить Саймону, что он именно добрый человек, который не задумал ничего худого. Или это она себя пыталась в этом убедить? Поди, разбери.
Мужчина не растерялся, посторонился и, указав на приоткрытую дверцу кареты, торжественно заявил:
– Так хозяйку вам привёз, госпожа.
Старушка подслеповато прищурилась, потом улыбнулась и с кокетливой усмешкой отмахнулась:
– Да какая же я госпожа, сынок? – и только потом до неё дошёл смысл первых слов. – Какую такую хозяйку?
Вот, чего я и опасалась – именно их Хэмлин предупредить обо мне и забыл. Ничего, главное, что особняк вообще жилой, с остальным, думаю, мы справимся.
– Как, какую? – Саймон совершенно не растерялся. – Молодую супругу герцога Уилбурга, конечно же!
С торжественностью он всё же немного переборщил, потому что женщина покачнулась, так что охраннику пришлось её ловить, и пролепетала:
– Да как же так? Нас же никто не известил… Малыш Хэми женился?
Малыш Хэми – звучало поистине великолепно. Сначала за моей спиной подозрительно хрюкнула Лили, а после и я не выдержала. Нет, только подумать. Малыш Хэми! Смеялись мы тихо, пытаясь вовсе подавить свой смех. Один только Алекс совершенно не понимал причину нашего веселья, поэтому чуть-чуть отодвинул меня и первым вышел из кареты.
Его появление произвело на женщину ещё большее впечатление:
– Это что же, он её ещё и с довеском взял?!
Тут я не выдержала, засмеялась уже в голос, хватаясь за живот и при этом пытаясь сберечь свою многострадальную ногу. Лили тоже всхлипывала, но старалась делать это тихо, чтобы никто, кроме меня, её не услышал.
Саймон же не знал, куда ему деться. И старушку не бросишь, и меня бы из кареты вынести нужно. Он вымученно вздохнул и признался:
– Да нет же, это служка.
Поразительно, как всего пара фраз изменила настроение женщины, она отлипла от охранника и бодро поковыляла к карете. Остановилась у дверцы и поклонилась до земли, от чего чепец ещё больше съехал набок:
– Простите, госпожа, меня же не предупредили, а то б я и встретила, и… – она подслеповато щурилась, поднимая выше лампу, что была у неё в руках. Осмотр, который она произвела, оставил женщину довольной. Она улыбнулась куда смелее и, пожевав беззубым ртом, отдала приказ: – Чего застыли? Надобно госпожу в дом проводить. Вот, сюда, за мной. Идёмте!
– Здравствуйте, – решила-таки вставить, пока меня вновь не перебили.
Идти я не могла, даже если бы и захотела. Действие настойки уже минут двадцать, как прошло, и вновь вернулась выматывающая боль, которую я усердно старалась не замечать.
Саймон вспомнил о моём бедственном положении, спешно подошёл к карете и подхватил меня на руки, поясняя для застывшей старушки:
– Госпожа повредила ногу, пока сама ходить не может.
Женщина всплеснула руками и принялась что-то бормотать себе под нос, при этом она шустро обогнала нас, распахнула дверь, помогая охраннику войти в дом, а после повела по тёмным помещениям в сторону лестницы. Отсутствие освещения мешало рассмотреть убранство комнат, но я особо и не старалась, здраво рассудив, что успею ещё всем налюбоваться.
Алекс и Лили шли следом, стараясь не отставать.
Единственное, что меня волновало, помимо боли, было то, что нас встретила одна старушка. То есть, в доме больше никого не было? Или они предпочли не выходить? Что-то тут нечисто.
Саймону это тоже не понравилось, он улучил момент, когда женщина отошла чуть дальше и прошептал: