Не нужно было встречаться с Машей. Она слишком правильная, живет умом и не допускает в душу никаких сомнений в своей правоте. Чувства в сторону. Она и ее не любит, это просто часть детства, от которой трудно отказаться. К тому же, в отличие от других бывших подружек, Дину не нужно денежно покровительствовать: она сама платит за себя в ресторане. Не поднимись они на одинаковый социальный уровень, ещё не факт, что сохранили бы общение.
Дина ушла прямо из кафе, отказавшись от прогулки. Маша не обиделась — видела на лице подруги усталость от всего: от происходящего в семье и от смены часовых поясов. Да и говорить больше не о чем. Как пела Мари Руж в образе Эдит Пиаф — рьян де рьян. Дина до конца не понимала смысла французской фразы, для нее это означало из пустого в порожний, как вся жизнь, как все дружеские беседы о смысле бытия. Ничего не происходит, ничего не делается, ничего не поменяется — ни в жизни, ни в их давней дружбе. Много шума из ничего, но она не шумела: жила тихо, не возмущалась, не перечила мужу — просто его игнорировала.
Ночью не повернула головы к пустой подушке. В американской гостинице не скучала и тут, дома, не почувствовала дискомфорта от одиночества в супружеской постели. Артур дома, она не одна. Да даже будь одна, не этого ли она хотела — чтобы муж задержался где-нибудь до утра, а Роберт как назло приходил ночевать домой, ложился в общую постель, даже если не желал жене доброй ночи, сделав вид, что поверил в то, что та уже спит.
Воображение не заработало автономно, а специально Дина даже не пыталась представить себе его прошедшую ночь. Какое ее дело — Роберт беспрекословно собрал вещи и ушел. Тоже ждал пинка под зад? Молодец, дождался. Она тоже дождется своего — он неминуем и сделать ничего невозможно, так как невозможно больше делать вид, что ничего не происходит. Асоев слишком долго балансировал между двумя семьями и теперь выбрал другую. Что ж, обидно, но не удивительно. Оказывается, что родная кровь водица, а не наоборот.
— Вкусно пахнет.
Дина сумела выманить сына из комнаты обедом, не прибегая к помощи голоса. Ей вообще нравилось молчать — тишина не давила, тишина не была полной, сын незримо присутствовал в каждой комнате. Дина скучала, безумно, хотя давно смирилась с мыслью, что все — рубеж детства Артуром давно пройдет, он, пусть еще финансовозависимая, но давно самостоятельная единица. В разыгравшейся американской трагикомедии действительно присутствовал очень даже положительный элемент: сын дома и она снова занята. По горло!
— Садись, пока не остыло.
Артур сел, явно проглотив вертящийся на языке вопрос про отца. Не позвонила и не собирается этого делать. Можно спокойно прочитать ответ у нее на лбу.
— Что это? — попробовал он предложенное блюдо и скривился.
— Ты просил куру с рисом, — сказала Дина устало. — Это рис.
— Это не рис, — поднял он голову от тарелки.
— Это намного полезнее — это цветная капуста в форме риса с традиционными грузинскими специями.
— Мам, я просил рис. Простой рис, — откинулся он на спинку стула. — Так сложно приготовить?
— Попробуй, это тоже съедобно.
— Мам, я не сказал, что это несъедобно, но мне нужен рис.
— Тебе нужна еда! — повысила голос Дина. — Нормальная еда.
— Это не нормальная еда! — вскочил он из-за стола. — Это цветная капуста в форме риса. Какого хрена?
— Потому что тебе нужны овощи. Ты знаешь, сколько сахара в рисе?
— Мам, ты считаешь калории? Я — нет. Дай мне есть то, к чему я привык.
— За два года?
— Это вечность.
— О, да… Вечность.
— А что — нет? — сын смотрел в глаза матери пристально, точно подсаживал на крючок. — Когда я уезжал, у меня были и мама, и папа, а вернулся и не уверен, что у меня есть хоть один из вас.
Артур скрестил на груди руки — они хорошо легли на его прекрасно обозначенные под обтягивающей футболкой формы. Дина последовала примеру — ее грудь тоже высоко вздымалась, но только от волнения.
— Ты приложил к этому руку, — процедила она сквозь зубы, заставляя себя молчать и не в силах запретить срывать злобу, предназначенную отцу, на сыне. — С Вероникой и сейчас с учебой.
— Мам, сколько раз я должен повторить, что я не виноват? Ни с Никой, ни с Ниной. Сколько?