— То, что ты не считаешь себя виноватым, не делает тебя автоматом невиновным.
— Окей! — воздел он к потолку обе руки. — Я виноват. Но вчера ты сказала, что вы поругались не из-за меня, а сегодня все изменилось? Я причина? Тогда не пойму, если вы оба на меня ополчились, то вы союзники, разве нет?
Дина на мгновение прикрыла глаза.
— Это сложнее. У нас с твоим отцом… Ну, не складывается. Мы устали друг от друга, это случается…
— Так почему вы ругали меня, когда я сказал, что устал от Ники?
— За год?
— Мам… — Артур сильнее скрестил руки. — Я протянул с ней почти год. Реально протянул. Почему ты не веришь, что она меня обманула?
— В чем? — всплеснула руками Дина и тяжело выдохнула, сильнее вжимаясь в спинку стула.
— В том, что ей просто нужен был от меня секс. Понимаешь? Она прекрасно знала, что я уезжаю. Я никогда не говорил ей, что люблю ее…
— А Нине? Говорил? — перебила Дина.
— При чем тут Нина? Мы говорим о крестнице твоего мужа!
— И о моей тоже…
— И о твоей тоже… — проговорил Артур чуть тише. — Какое это имеет значение! Да и вообще, мама, она не святая, окей?
— Нина?
— Да при чем тут Нина! — почти вскочил Артур. — Нина вас вообще не касается…
— Нина нам стоила двести тысяч!
— Окей! — перекричал сын мать. — Сейчас ты скажешь, что Ника стоила тебе брака! Окей… Я не специально, ты мне веришь?
— Ты не понимал, что с Вероничкой спать нельзя, не понимал? — Дина сложила локти на стол и подалась вперед.
Артур остался сидеть на стуле ровно.
— Я и сейчас не понимаю, почему нельзя. Вы с папой больные, просто больные… И пытаетесь обвинить в этом меня. Полгода вы ничего не знали. И дальше бы не знали, если бы Ника не пожелала сделать каминг-аут. Я еще раз тебя спрашиваю, папа ее девственность кому-то продать хотел? Нет? Тогда какая разница, с кем она ее лишилась. Вы ее замуж в шестнадцать выдать хотели? Или она до тридцати целкой ходить должна была по вашим там законам гор, в чем проблема? Чего вы беситесь? Теперь вы мне сказать можете?
— Я не знаю… — Дина снова прижалась к спинке стула и принялась теребить подол платья. — Я ничего против вас не имела. Но… Ты слышишь меня? Вы не разошлись, ты ее бросил, ясно? Хоть это тебе ясно?
— Мам, у нас был договор. Она знала, она все знала… Что это максимум на год. Я не понимаю, чего она ждала от меня? Что я ради нее от учебы откажусь? Или что вы меня на ней жените, когда узнаете?
— Может, что ты возьмешь ее с собой?
— А какого хрена? — в голосе Артура проскользнуло реальное недоумение.
— А какого хрена ты с ней спал? — Дина не скрывала злость.
Ничего нового. Эти слова она ему уже говорила. Только тогда он хлопал глазами, реально поверив, что его учеба висит на волоске и зависит от папиного “хочу”. Так и было. Дина зубами выгрызла сыну путевку в жизнь. Наверное, тогда надломилось сразу несколько соломинок утлого плота их брака. Дина впервые позволила себе озвучить свою боль мужу.
Она зашла к Роберту в кабинет, в котором он закрылся после разговора с сыном, который и разговором невозможно было назвать — одни крики из серии “ты дурак, сам дурак”, хотя там звучало слово “дура” — Артур валил все на Веронику, и скорее не сам факт их связи, а то, что Артур отказывался брать на себя сто процентов ответственности, так выбесило его отца.
— Ты любишь ее больше, чем сына, — сказала Дина с порога.
На двери имелась задвижка, но Роберт никогда ей не пользовался: знал, что в его кабинет никто не входит без стука и разрешения. Не в этот раз. Дина не хотела давать ему ночь на остыть. С трезвой головой он может принять то же самое решение и в этот момент переубедить его уже не получится.
— А ты сына любишь больше, чем он того заслуживает! — ответил Роберт из-за стола и не поднялся, даже сильнее нахохлился, опершись на локти.
— Приехали… — Дина чуть не лишилась дара речи.
Парировать сразу не получилось. Она шла сказать, что нельзя ставить на одни весы любовные игры и учебу, потому что любовь прошла и ее не вернешь, а университет — это стезя, по которой его сын шел всю жизнь упорным трудом. Артур звезд с неба не хватал, как отец — брал те же вершины часами зубрежки.
— Оказывается, родительскую любовь еще нужно заслужить, — сказала Дина наконец с издевкой. — А данную от бога — нет? Или Вероника сделала что-то, что не сделал твой сын, чтобы ты все-таки ее полюбил?
— Да, это сделал мой сын, а не Вероника… — вывернул он на изнанку все ее слова.