– Мама, все, довольно, – не выдержал Женя. – Ну что толку травить себе душу в сотый раз?! Марину все равно не вернуть. Давай… поговорим о делах! Петь, как ты понимаешь, я больше не смогу. Ведь все эти песни – они теперь намертво связаны с Мариной. Запоешь и подохнешь с тоски. Значит, нужно выбрать какое-то другое занятие. И денег мне теперь нужно много. Намного больше, чем прежде.
– Понимаю, – закивала мать. – Я уже размышляла об этом. И у меня даже есть одна идея, подсказал бывший ученик, дочь которого я сейчас учу…
Так для Жени началась совершенно новая жизнь. Где первое время не было места ничему, кроме работы. Она была связана с тем образованием, что Женя получил в институте. Знакомое. И одновременно новое, такое, чем он никогда не занимался и не думал, что будет заниматься.
С Вероникой Женя не общался. Звонил бывшему тестю, чтобы узнавать, как там его сын, не требуется ли помощь или деньги вдобавок к алиментам. Потом, когда ненависть к Нике чуть утихла, начал приезжать к ней домой. Договаривался об этом не с ней, а с ее отцом. Приезжал лишь в те дни, когда бывший тесть находился дома.
Каждый раз Женя надеялся, что Ники не окажется дома. И, к своей досаде, неизбежно заставал ее там. Потом до него дошло, что она нарочно никуда не уходит, чтобы действовать ему на нервы. Ника не давала Жене побыть наедине с Лёшкой даже пяти минут. Не разрешала ему гулять с мальчиком. Была против того, чтобы он приезжал к ней с родителями.
Так что Женины родители внука даже не видели. А он сам навещал сына два раза в месяц. Приезжать чаще в этот сумасшедший дом не хотелось. Женя запасся терпением и старался не раздражаться при встречах с Вероникой, пропускать мимо ушей оскорбления, которые она иногда бросала ему шепотом (чтобы не услышал отец и не начал вычитывать ее). Но все-таки в каждый приезд получал мощный заряд негатива.
– До каких пор это будет продолжаться? – спросил он однажды своего бывшего тестя. – Или вы нарочно устроили мне такой террор? В надежде, что у меня лопнет терпение, и я перестану приходить?
Отец Ники вздохнул, посмотрел на него смущенно.
– Жень! Да я же не виноват, господи. Я уже сто раз с нею говорил. Гнал ее из дома перед твоими приездами, чтоб она тебе нервы не вздергивала. Убеждал отдавать тебе Лёшку, чтобы ты с ним на улице гулял. Но она уперлась и не слушает. Ненавидит тебя! Не может простить за то, что ты на ней не женился.
– И решила мстить мне, не давая нормально общаться с сыном, – уточнил Женя с мрачной усмешкой. – Ну, и что я должен в такой ситуации делать? Ждать, когда Лёшке исполнится три года, а потом судиться за него с Никой, как советует мой адвокат?
Бывший тесть снова сокрушенно вздохнул.
– Я поговорю с ней серьезно, попытаюсь как-то приструнить. Должна же она осознать, что такие вопросы нужно решать миром.
Но Ника продолжала упорно гнуть свою линию. В конце концов, Женю это достало, и он стал заезжать к ним совсем ненадолго. Приедет, посидит полчаса в комнате, держа на руках мальчика, поговорит с бывшим тестем – и домой. Глупо было ехать целый час на машине ради короткой встречи, но уж слишком тошно было видеть Нику. А приезжать редко тоже было нельзя, Лёшка мог забыть его лицо.
Однажды, летним днем, Женя застал в квартире только одну Нику.
– Родителей нет, – объявила она ему с порога. – Мать на даче, а отца срочно на работу вызвали. Будешь заходить?
– Зайду, раз приехал, – произнес Женя, проходя в прихожую. – Хотя было бы лучше…
– Нет, – отрезала Ника, догадавшись, о чем он сейчас скажет. – Я не буду отпускать с тобой сына. Потому что, – ее взгляд стал злым, – не хочу, чтобы ты к нему привязался. Раз ты не женился на мне, то не нужно и Алёшку любить. Пусть он будет для тебя чужим. И ты для него тоже.
Женя шумно вздохнул, качая головой.
– Слушай, ты вообще адекватная? Как можно хотеть, чтоб у сына не было отца?
– А ты разве не хочешь, чтобы у него не было матери? – спросила Ника с колкой и какой-то странной усмешкой. – Признайся: если бы я вдруг умерла, ты был бы безумно рад?
– Ника, – произнес Женя сдержанно, – по-моему, ты засиделась в четырех стенах. Ребенку уже третий год… Пора выходить на работу!