– Подожди, Женя, – сказала Марина, когда он уже собирался надевать кроссовки. – Ну-ка, постой минутку. Дай я на тебя посмотрю. А то и не разглядела толком… за время беседы.
Он медленно выпрямился, повернулся лицом к ней. И почувствовал, как крепленым вином ударяет в голову возбуждение. Сначала шибануло туда, а потом прокатилось по телу, от волос до кончиков пальцев на ногах. Только бы не броситься к ней, не начать ее целовать! Одернут, выгонят из дома с позором, как щенка паршивого.
– Распусти волосы, – попросила Марина, глядя на него неотрывно. – Хочу видеть твои непослушные кудряшки…
Женя поднял дрожащие руки к волосам. Вытащил тугой хвост из резинки, машинально сунул ее в карман брюк. Нервно сглотнул, чувствуя, как желание схватить Марину в объятия совсем затуманило голову.
– Что, Марин? – спросил он с кривой усмешкой, пытаясь успокоиться. – Сильно постарел, да?
– Все равно красивый.
Он застыл, не веря своим ушам. А затем ему показалось, что он грезит. Ее руки на его волосах – не таких роскошных, как раньше, но все еще густых. Губы с яркой помадой у самого лица. И запах тех самых духов – едва уловимый, не забивающий запах ее кожи.
Чувствуя, что падает в пропасть, он порывисто обнял ее. Прижался лицом к волосам, трепетно сжимая податливое стройное тело. Из горла вырвался стон, из глаз брызнули слезы. А потом их губы сплелись. И началась сказка. Или волшебный сон, греза. То, чего уже очень давно не было в реальности и не верилось, что когда-то будет.
***
– Это… было чудесно! Как в добрые старые времена.
Марина приподнялась на локте, поглядывая на Женю с веселой и немного странной улыбкой. Погладила его лицо, потом наклонилась и поцеловала – не страстно, а легонько, едва прикоснувшись губами к его губам. Он хотел обнять ее, но она уклонилась и проворно соскочила с кровати. Точнее, с дивана, превращенного в просторное ложе с кучей разных подушек, на спинке которого восседали небольшие плюшевые игрушки.
– Одевайся, Жень, – Марина подхватила с пола свою одежду. – Можешь зайти в ванную, если нужно. Я заскочу туда на минутку, но сама оденусь на кухне.
Озадаченный столь поспешным бегством, Женя шумно вздохнул и заставил себя встать с дивана. Не хочет, чтобы они оставались раздетыми… Ее можно понять. Лед в их отношениях был сломан. Но это не значит, что она готова в одночасье простить его. Прощенье придется заслуживать еще очень долго. И это было тем самым, чего он желал больше всего на свете.
Войдя в ванную, Женя на секунду зажмурился. В отличие от остальных помещений, где царили нежные тона, она была ярко-зеленой. Дорогой ремонт. Наверное, богатый любовник денег отвалил. Тот самый, что возил в путешествия…
Женя вдруг ощутил вспышку мучительной ревности. Но она очень быстро угасла. Чёрт с ним, с этим любовником! Не важно, кто был рядом с Мариной за эти три года. Важно только одно – чтоб она вернулась к нему.
Когда Женя появился на кухне, Марина стояла у столика возле плиты и снова пила кофе. Она выглядела в точности так, как вначале. Темное бархатное платье, яркая помада, аккуратно причесанные волосы. И черные туфельки-лодочки на небольшом каблучке. Красивая, стильная. И какая-то отстраненно-холодная, словно ее опять заморозили.
– Ну что, Женечка? – она посмотрела на него весело и насмешливо. – Ты получил даже больше, чем хотел, да? Будет что вспоминать. А теперь прощай. Как говорится, вот тебе бог, а вот тебе порог, – она указала на дверь изящным движением руки с серебристо-черным маникюром.
Ему показалось, что пол под ногами зашатался. Она просто стебется? Или, в самом деле, гонит его за порог? После того, что сейчас между ними было?!
– В самом деле, Женя, – она словно читала его мысли. – Я тебя не простила. И не собираюсь прощать. Есть поступки, за которые не прощают, да.
– Марина… – он оперся о спинку дивана, пытаясь найти хоть какую-то опору в зыбком зашатавшемся мире. – Да, я все понимаю. Я знаю, как ужасно виноват перед тобой. Но…
– Не может быть никаких «но», – резко оборвала она. – Ты не просто предал меня, ты меня едва не отправил в психушку. Ты знал о моих проблемах, мама рассказала тебе. И вот как ты меня поберег, – она сделала красноречивую паузу. – Живи мы в Германии, ты бы мне алименты платил. Но мы живем здесь. В стране, где не защищают права пострадавших супругов. Поэтому мне пришлось сильно измениться, чтобы не свихнуться и выжить. Той девочки, которую ты знал раньше, больше нет.