Гарри внимательно огляделся по сторонам, а потом украдкой взял Северуса за руку и ласково сжал его искалеченные пальцы.
— Это пройдёт. Будет новая музыка.
Они медленно пошли вдоль берега.
— Море никак не успокоится, — пожаловался Гарри после долгого молчания.
— И это пройдёт, — отозвался Северус, улыбнувшись.
— Вчера звонил Том Риддл, а ты уже спал, — сообщил Гарри между прочим. — Похоронным голосом сообщил, что женился, и пригласил по этому поводу хорошенько надраться. Прочёл мне почти шекспировский монолог. Сказал: «Я мёртв! Стал жалким буржуа! Я покупал какой-то хлам: тарелки, вазы, кольца. Как мастер я убит любовью и бабской юбкой! Чёрта с два она дождётся, что я заведу собаку, скорее, змею, — пусть напоминает, что сделала с Адамом проклятая Ева». Видно, боится, что теперь не всё его время будет отдано музыке. По-моему, он так счастлив, что ему не терпелось рассказать об этом хоть кому-нибудь. А ещё сказал, что собирается поговорить с тобой ещё раз. Полиция вроде бы задержала кого-то, кто может быть виноват в нападении на тебя.
Северус нахмурился.
— Я, кажется, ясно дал понять, что никого опознать не смогу. Я не знаю, кто это был. Гарри, это бесполезно, — отрезал он с недовольством.
Гарри закусил губу. Он старался затрагивать эту тему как можно реже, поэтому воспользовался именем Волдеморта.
— Как же так?! — Все последние месяцы отразились в этом восклицании. — У тебя отобрали самое главное, а ты даже не пытаешься выяснить, кто это был?
— Музыку отобрать нельзя, — ответил Северус и указал в конец улицы. На набережную вышел смуглый, бедно одетый итальянец со скрипкой. Он расположился в людной части набережной и положил раскрытый футляр на землю. Мелодия, которую он наигрывал, была светлой, грустной и переливалась, как солнечные лучи по воде.
Гарри молчал. Они остановились, прислушиваясь. Когда скрипач доиграл, Гарри похлопал по карманам, достал бумажник и вытащил оттуда все деньги.
— Вот, давно хотел сказать… У меня завалялось два миллиарда долларов, — пробормотал он едва слышно.
— Что?
— Два миллиарда долларов, — повторил Гарри чуть громче, отведя глаза.
— Мистер Морган так богат, что может купить всю республику Панаму, если не считать канал?
— Мой отец присвоил эти деньги — прибыль, которую они с Дамблдором должны были поделить между собой, полицией и ещё кучей народу, я не знаю. Родители оставили эти деньги мне. Коды доступа, номера счетов… Понятия не имею, что с ними делать. Мне эти деньги ни к чему, но их хватит основать ещё одну Нобелевскую премию. Я думал их отдать, но куда? А потом узнал кое-что. Недалеко от Дублина продается замок. В убитом состоянии, правда, но за него хотят всего сорок три миллиона. Ты всегда считал своим долгом преподавать, так давай построим школу или колледж с музыкальным уклоном. Не только для скрипачей. Для пианистов, гитаристов — кого хочешь. Обучение сделаем бесплатным, а принимать будем самых способных. Поставим тебя директором, — голос Гарри стал тише. — Не нравится?
Северус смотрел на него так, будто впервые видел. Смущенный, Гарри продолжил, снова незаметно тронув его за предплечье:
— Да, это не совсем то, чем ты занимался, но ты можешь сделать ещё очень много. Твоё имя сыграет нам на руку. Мы развернём рекламную кампанию, я могу обернуть часть денег в акции, а прибыль оформим как анонимный вклад в благотворительный фонд школы, и не придётся платить налоги. Или воспользуемся твоим именем и пригласим ещё меценатов, включим их в совет попечителей. Сами всех проверим. Я найду надёжного бухгалтера! Давай пригласим Тома Риддла! Примешь его на должность преподавателя дирижирования или как там это у вас называется. Пусть забирает жену и вволю машет своей палочкой. И меня куда-нибудь приткнёшь.
— Преподавателем игры на нервах?
— А физкультуру надо будет кому-то вести? Или я могу сидеть завхозом и заниматься только финансами. — Гарри взмахнул руками, глядя за горизонт. — Я думаю, что мы могли бы профинансировать и ряд государственных школ. У меня целая куча идей. И мы действительно можем основать премию или новый фонд. И ты, и Том Риддл занимались этим много лет, ты знаешь, как это работает. А…
— Ты не забыл, что мы спим друг с другом? Как ты это будешь объяснять общественности и совету попечителей своей школы?
Гарри на мгновение растерялся, а потом возразил:
— Тогда уедем в Америку и откроем колледж там. В Нью-Йорке всем давно плевать — гей ты или нет. Ты всё ещё знаменитость. Учиться у тебя будет честью для многих. Давай ради соблюдения приличий заключим брак? А если общество не примет нас, мы будем бороться! Чёрт с ними, с теми, кто станет осуждать нас, — есть и будут те, кто встанет и на нашу сторону! Я использую нас, нашу историю, я расскажу обо всём, я буду убедителен, как чёртова теорема, как Гитлер на митинге, — я заставлю нам поверить! Я люблю тебя! Я хочу, чтобы то, что ты любишь больше всего, тоже было с тобой!