Эстерхази почему-то вспомнились несколько слов из старинного текста, когда-то попавшегося ему на глаза — часть ответа тогдашнего монарха части того, что впоследствии станет Империей, как отклик на предполагаемые падения того, что теперь называют метеоритами — это начиналось так: «Мы, Исидор Сальвадор, Ревностно Христианский Король всея Скифии» и продолжалось тем, что «Сообщения о камнях, падающих с небес, предполагают, что в небесах имеются камни, а, поскольку общеизвестно, что в небесах никаких камней нет, Мы без раздумий отвергаем подобные сообщения»[42]…
Сейчас на него падали вовсе не метеориты; напротив…
— Нам нужно передохнуть, — сказал Попофф. — Тут. Помоги мне дойти назад. Ох.
Попофф лежит, вытянув перевязанную ногу. Фон Штрумпф и Штрувельпейтер играют в какую-то из своих нескончаемых карточных игр на двоих. Теоретически, все они ждут: но почти забыли, чего же именно… Входит ещё один неотёсанного вида тип с кожаной нарукавной повязкой.
— А, это констебль. Что там, констебль? Ещё одну отбившуюся корову нашли?
— …извольте, Ваша Княжесть, монголы на Луговом Пути, где конечная станция. Они говорят, что им позволено пройти и нам их нельзя задерживать. Поэтому тамошняя стража попросила нас известить вас, дабы разобраться с этим делом.
Картёжники подняли глаза от засаленных колод. — Монголы на лугу? — переспросил фон Штрумпф.
— О чём он говорит? — поинтересовался Штрувельпейтер.
Попофф, было приподнявшийся, со стоном осел назад. — Бесполезно — сказал он. — Я не смогу пойти. Так что, вам придётся идти втроём.
И они пошли.
Молодой человек на пограничной станции действительно немного походил на куклу Славного Мальца Гансли, и был крайне возмущён: — Что вы имеете в виду — без приказа не позволите мне пересечь границу? Как вы смеете меня останавливать? У меня Дипломатическая Неприкосновенность! — Его голос немного охрип, словно возмущался он уже некоторое время; но, с таким же успехом, можно было объяснять, что у него переломовывих Потта[43]. — «Приказа», какого ещё приказа? — кричал он, буквально топая ногой. — Да и чьего вообще приказа?
Эстерхази вышел вперёд; и, когда все глаза обратились на него, произнёс: — Этого приказа, сударь, — и вручил документ, который ему, в свою очередь, вручил князь Йохан — который скопировал его, невероятно вздыхая и фыркая, пока валялся на больничном ложе — скопировал с некоего старинного образца и подобия. Молодой человек принял бумагу, не без оскорблённой и возмущённой мины, и пробежал взглядом.
Документ начинался так:
МЫ, ЙОХАННЕС, обращаемся к нашим возлюбленным Кузенам и высокородным собратьям-Христианам, а именно Королям Греков, Франков, Бургундцев и Кастильцев, а такоже ко всем Гетманам, Воеводам, Вождям, Герцогам, Графам и Констеблям…
…и продолжался описанием титула, одежды и телесного облика (явленного Псалманаццаром и Агагом) Его Младшего Высочества, наследника Наследника, и т. д., и т. д., и заклинал ВСЕХ ВЫШЕПОИМЕНОВАННЫХ
…обращаться с оным со всем многопочтительным уважением — но не позволять ему пройти без дальнейшего известия и пропуска, а ежели в сем не преуспеют, то, во имя Гроба Господня и Благого Елея, да помрёте без покаяния и будете насажены на кол, и станете пищею свиньям и вранам…
Завершала всё дело подпись и очень большая печать.
Его Младшее Высочество, Август Сальвадор, наследник Наследника, не потрудился и далее играть неубедительную роль мистера Билла-Сайласа Снида, торговца джемом и дермантином. Он прочитал документ и, уронив бумагу наземь, засмеялся, по виду искренне. Хотя лицо его при этом выказывало раздражение и утомление, вновь оправдывая сходство со своим портретом (в соответственной рамке), на столиках приблизительно у полумиллиона горничных и лавочных приказчиков. Документ упал и один из дикого вида людей его поднял. В этом месте находилось множество людей дикого вида, многие с кожаными нарукавными повязками и кожаными кокардами. Может, они никогда и ничего не писали сами, но явно уважали написанное… живи они там, где пишут больше и чаще, то уважали бы меньше.
42
«Камни с неба падать не могут, им там неоткуда взяться!» (Парижская Академия Наук о метеоритах, 1772 г).
43
Переломовывих Потта, перелом нижнего конца малоберцовой кости и внутренней лодыжки с вывихом стопы наружу