Значит я угадал. Моя роль — стать приманкой для крыс. Жалкий конец только начавшейся жизни. Я пытался пошевелиться, заставить мышцы работать, но лишь наблюдал, как приговоренные к смерти скрываются во тьме коридора, а вокруг меня нарастает писк и шуршание.
Не в состоянии повернуть шею, я со страхом и гневом ждал, что будет дальше, ни на секунду не оставляя попыток пошевелить хоть пальцем. Крысиная вонь нарастала. Холод пронизывал загривок и шею. А затем я почувствовал, как дергающийся мокрый нос щекочет голень. Секунда, другая, и тело пронзила острая боль. Мелкие острые зубы срезали кожу вместе с мясом.
Но эта боль стала спасительной, пробежавший по нервам импульс что-то сломал в технике мастера, и я смог пошевелиться. В начале не слишком уверенно, будто заторможенно, но с каждым мгновением быстрее. Вот только крысы не собирались ждать, пока я приду в себя, и уже начали пиршество.
Десяток мелких тварей вгрызлись в мою ногу, стараясь укусить побольше, а затем раздался недовольный писк и мелкие укусы прекратились, но, повернув голову, я такому повороту совершенно не обрадовался. Рядом с ногой замерла крыса, размером в половину меня. Она деловито отпихнула остальных грызунов, и разинула чудовищную пасть, собираясь отобедать.
Силы отпихнуть её не было, а потому я сделал единственное, что мог — махнул рукой, пытаясь отогнать. Крыса, не ожидавшая сопротивления, на мгновение отодвинулась, но тут же с писком бросилась вперед, как раз под второй замах ладони, в которой был зажат камень.
Раздался глухой чавкающий звук. Недовольная тварь, которой я попал по носу, отскочила в сторону, заверещала, а потом бросилась в атаку с утроенной энергией, собираясь вцепиться мне в шею или лицо. Но я уже достаточно отошел от парализующего удара, чтобы раскрутить камень в куске ткани, и ударить по подлетевшей крысе.
Инерция отшвырнула тварь в сторону, её сородичи со страхом и удивлением смотрели за тяжело дышащим вожаком. Крыса показала слабость лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы на неё тут же набросилось с десяток мелких тварей, отвлекаясь от меня и позволяя подняться.
Пинком отшвырнув настырную крысу, не желавшую отстать от меня и присоединяться к каннибализму, я, держась за стенку, побрел прочь. Кровь медленно сочилась из укусов на голени, оставляя след из капель, но крысы выследили бы меня, даже не обладай я никаким запахом. Единственный коридор, никаких ответвлений, тупиковые комнаты. Тут некуда было бежать или прятаться. Только вперед.
Не знаю, сколько я так шел. Постепенно силы начали меня оставлять, перед глазами помутнело, а крысиный писк за спиной стал моим постоянным спутником. Я не собирался так бездарно умирать, становясь их кормом, но чувствовал, как меня начинает бросать то в жар, то в холод.
В их слюне что-то было. Какая-то быстро прогрессирующая зараза или яд. Ведь укус перестал болеть почти сразу, а слабость только нарастала. Как так вышло, что я, молодой парень, мальчик, по словам старика и мастера, оказался в этом гиблом месте? Почему я должен умереть в этой отвратительной дыре?
Врете, уроды, так просто я не сдамся. Я выберусь отсюда, дойду до конца кишок каменного дракона, чего бы мне это не стоило. Вспомню, кто я. Найду тех, кто меня приговорил, и верну им всё с троицей. Нет, десятикратно.
Почувствовав, как на губах заиграла злая предвкушающая улыбка, я одернул себя и стер тыльной стороной левой ладони пот. Пот? Тут было холодно, а меня снова бросило в жар, значит, яд продолжает подтачивать моё здоровье. А может это организм борется до последнего, не сдаваясь даже перед отравой.
Кто я? Зачем я? Кого мне стоит убить?
— Императора зарезали на ступенях дворца… — донесся до меня далекий шепот, почти утонувший в шуршании сотен маленьких ножек. Но ни впереди, ни позади меня не было никого живого, только крысы. — Светоча сожгли фанатики…
— Бред, — глупо усмехнувшись сказал я, просто чтобы услышать собственный голос. — Я брежу. У меня лихорадка.
Проговорив это, я споткнулся и едва не упал, но сумел удержаться за стену и увидел протянувшуюся ко мне в темноте ладонь. Вот только стоило протянуть к ней руку, и видение исчезло. Плохо дело. Слуховые и визуальные галлюцинации. Если так продолжится, будет уже всё равно, как далеко я уйду от крыс. Рано или поздно я выбьюсь из сил, меня догонят и сожрут.
— Идти. Главное идти вперед, — приговорил я, и несколько крыс тут же ответили мне угрожающим писком. — Врёте, вам я не достанусь!
Сцепив зубы, я начал передвигать ногами быстрее, и вдруг осознал, что укусы почти не болят. Они, как и рана на сгибе локтя, почти затянулись. Хотя, может это было продолжением бреда? Несмотря на все усилия и попытки держаться, твари были всё ближе, я вновь почувствовал их отвратительный запах. А цокот когтей оказался совсем рядом.
— Зря, — выдохнул я и оглянувшись ударил камнем на веревке. Ударил не глядя — наотмашь, но попал сразу по двум тварям. Первую отбросило с пробитым черепом, вторую отнесло в сторону, к стене, и я не стал вглядываться, что с ней стало. Двумя меньше — мне этого достаточно. И пусть за ними шевелится ровный серый ковер из шкур, я не собираюсь…
— Мыслителя казнили во имя света… — вновь донесся до меня голос, не то из глубин моей потерянной памяти, не то больной разум просто играл со мной шутки. Помотав головой, я попытался сосредоточится только на том, чтобы быстрее передвигать ногами, но услышал новый обрывок фразы, — … нужен палач…
— Очень смешно, — буркнул я осознавая, что сам оказался приговорен к смертной казни. Черная аномалия, казнь — так гласила надпись, которую я увидел перед пробуждением. Хотя, возможно всё это — лишь отголоски приговора, который мне вынесли, перед тем как отправить сюда?
К демонам. Сейчас плевать почему я здесь и какого рожна от меня было нужно. Главное — выжить. Главное — шевелить ногами и не подпускать к себе крыс. Лихорадка? Пройдет! Усталость? Выдержу. Сейчас мне не нужно бесконечно идти быстрее крыс, мне достаточно идти быстрее отягощенных раненным Тигром преступников. Рано или поздно они его бросят…
От нечего делать я начал снова считать шаги. Пусть они и стали не такими ровными и размашистыми как раньше. Это стало и мерой расстояния, и мерой времени. И когда счет дошел до пятой тысячи, я увидел искомое.
— Парень, ты жив⁈ — пролепетал брошенный и почти полностью обескровленный Тигр. Судя по следу, после того как его положили у стены, он ещё некоторое время пытался ползти, со сломанными ногами и одной рукой, но не слишком успешно. — Эй, помоги мне! Я никогда не желал тебе зла.
Я было шагнул к раненному, но вдруг почувствовал, даже не испуг, а странное, необъяснимое предчувствие опасности. Будто кто-то едва заметно подул холодным воздухом между лопаток. Передернув плечами, я отступил в сторону. Брать у Тигра было нечего, набедренная повязка оказалась обгажена, так что не годилась даже на бинты.
— Я дарю тебе жизнь, — усмехнувшись сказал я, отступая. — Как ты подарил её мне и тому старику.
— Эй, не бросай меня! — выгнувшись Тигр с неожиданной проворностью потянулся ко мне, и подойди я хоть на шаг ближе, скорее всего сумел бы схватить за ногу, а там, может попробовал бы заставить меня потащить себя или чего похуже.
— Тебе не уползти. Отбивайся, попробуй выиграть себе несколько секунд жизни, — сказал я, отворачиваясь, и уходя вдаль, вновь держась за стенку. Вот только моему совету он не последовал, вместо этого я услышал злой крик, проклятья, а затем глухие удары. Обернувшись, я увидел, как Тигр, приподнявшись на локте, с размаху бьется виском об пол, пытаясь покончить с жизнью.
Пара секунд, и он понял, что ничего не выходит. Наши глаза встретились, Тигр со злой усмешкой вытянул вперед язык, а в следующее мгновение откушенный кусок плоти уже дергался на полу, а изо рта мужчины хлестала кровь.