Ботинком зацепил за что-то, инстинктивно поджал ногу. Услышал за собой не громкий удар, а тихий шелест. Посветил фонариком и увидел, что каменная скала, под которой он только что прополз, скользнула к земле. Видимо, какой-то камень случайно сдвинулся со своего места и теперь скала загородила выход. Райт понял, что пути назад нет. Но в порыве смелости он еще не до конца осознал свое положение. Его манило то, что ждало впереди, а не оставленный им мир.
Двинулся вперед. Теперь он оказался в маленькой камере, изукрашенной подобно другим. По обе стороны низкой и узкой двери две одинаковые статуи. Они изображали сидящую Нефрет в белом, узком платье. В левой руке, крепко прижатой к телу, она держала цветок лотоса. Голову украшал большой черный парик. На пыльном полу виднелись следы голых ног. На одном из пьедесталов увядшие цветы — последний привет от живых.
Сквозь приоткрытую дверь заблестело золотое ограждение саркофага. Имя Нефрет, выведенное бирюзово-синей краской, чередовалось на нем с символом жизни — доказывая, что время не властно над непреложностью ее существования.
Час шел за часом и Райт ощущал лишь ее близость, наслаждался чувством, что желанная цель наконец достигнута. Весь смысл его жизни покоился там, под бинтами, что обвивали высушенное, бездыханное тело царевны Нефрет, спрятанное в раскрашенном саркофаге за соседней стеной. Не все ли равно? Вернуться назад он не сможет — путь преграждает камень. Никто не видел, как он входил в эту усыпальницу. Лорд слишком поглощен собственными раскопками. А Мэри? Она рассталась с ним не в самом дружелюбном настроении. В гневе она умела три дня напролет демонстративно выказывать недовольство.
Райт припомнил свою научную карьеру — первые шаги на стезе ученого, заслуженные успехи, разговоры со Стакеном. Быть сейчас здесь, в гробнице Нефрет, казалось победой. Именно сюда не хотел пускать его старик и все же не добился своего. Какое-то время Мэри служила щитом, укрывавшим Райта от нападок Стакена… Но могла ли она заставить его забыть о цели? Считать ли женитьбу на ней ошибкой? Нет, это только эпизод — и ничего более.
Райт забыл завести часы. Тем лучше: вечность не знает ни минут, ни часов. Отныне он может жить в вечности. Когда нет часов — не будет ни дней, ни месяцев, и тысячелетия пролетят незаметно. Не было трех тысяч лет, прошедших… до этой минуты.
Что он оставил там, за рухнувшим вниз камнем? Что осталось за морем, которое Райт перешел, как посуху? Какие-то чудовищные поезда: они исчезали в пасти туннелей, нервно останавливались на станциях, выплевывали из себя задыхающихся людей и снова их заглатывали, и вновь, сверкая, с шумом мчались по железным поясам, прорезавшим землю… Какие-то невидимые радиоволны, что разбегаются и тают в беспредельности только для того, чтобы люди напрягали слух, пытаясь различить их звуки. Биржи, валютная паника, заседания репарационных и прочих комиссий, выборы, правительственные кризисы…
«S.О.S.! S.О.S.!» — пробивается в этом хаосе и летит на Марс, на Луну, долетает до Венеры — куда-то, где иные существа в таком же слепом заблуждении обманывают друг друга, воюют, суетятся и ползают, как червяки, где какой-то несчастный издает такой же безнадежный призыв: «S.О.S.!» Фокстрот, политические убийства, торговля кокаином, махинации большевиков, ежедневные сенсации газет и изобретения, опровергающие тысячелетние гипотезы…
Все безразлично. Кажется, словно все это исчезло и остался даже не доктор Роберт Райт, а одинокое создание, которое забыло о голоде и недвижно склонилось над саркофагом, когда погас последний луч света, падавший на стены.
Оно непрерывно повторяет все то же имя, что словно околдовало его, погрузило в мечтательную дремоту, граничащую с несуществованием:
«Нефрет, Нефрет, Нефрет…»
Это имя произносил, засыпая, молодой жрец Сатми, лежавший на низком ложе с твердой подпоркой под бритой головой. Несмотря на молодость, он уже носил титул второго провидца и следовал в иерархии непосредственно за верховным жрецом Инени, своим учителем.
И, несмотря на высокое положение и всю свою мудрость, он не переставал думать о женщине, как обыкновенный смертный, чья устремленность к высшей цели не мешает удовлетворять обычные жизненные потребности. Нефрет — младшую царскую дочь и сестру царицы — он часто видел на различных церемониях, но почему-то именно сегодня она показалась ему особенно привлекательной. Может, виной всему ее дивный синий парик, или диадема, придававшая ей исключительное очарование? Почему? — неведомо… но все же Сатми чаще, как обычно, останавливался взглядом на юной царевне, которая шла в свите царицы к Инени, раздававшему по случаю праздника цветы лотоса. В ногах Сатми стояла большая корзина с цветами. Он медленно и торжественно передавал зеленые стебли верховному жрецу. Смущенная торжественной минутой, Нефрет разволновалась и вместо того, чтобы принять цветок из рук Инени, торопливо взяла его у Сатми. Длинный стебель обвил их руки, связал на несколько мгновений зеленой лентой — и то, о чем Сатми никогда прежде не думал, стало для него вершиной желаний.