– Коль вы и в самом деле стражники…
– Стражники, стражники, шайтан тебя побери! Вот и уважаемый суфий опять же подтвердит.
– Ладно. – Протопроедр решительно повысил голос. – Выйду…
– Ну слава Аллаху.
– Только сперва допью все вино. А то ведь знаю я вас!
– О Аллах, всемилостивейший и милосерднейший! Да не нужно нам твое вино, шайтан ты этакий!
– Все равно допью. Кстати, ты, говоришь, что тебя зовут Алныз?
– Да! Да! Алныз, чтоб ты провалился!
– Так‑так… Значит, это десятник Алныз из ночной стражи заплатит по суду владельцу пекарни – благонамереннейшему и лояльнейшему подданному его величества султана, да живет он множество лет – за разбитую вдребезги дверь и за весь учиненный здесь разгром!
– А еще он заплатит почтеннейшим жителям квартала, – неожиданно подхватил Мануил. – За причиненное беспокойство!
Алексей одобрительно кивнул:
– Да‑да, им он тоже заплатит, вне всяких сомнений, ведь как раз где‑то здесь, неподалеку, живет уважаемый кади!
– Да, он именно здесь живет.
– А ну вас всех! – помолчав, решительно сплюнул десятник. – Эй, парни, положите пока бревно. Подождем до утра, уж и недолго осталось. Мериб, Ишкедан, Новруз – останетесь здесь, сторожить. И смотрите у меня, чтоб ни одна мышь…
– Будет исполнено, господин десятник!
– Да… и ты, Керим, тоже останься с ними. Остальные – за мной! На обход квартала!
Послышались быстро удаляющиеся шаги. И немного погодя прозвучал заинтересованный голос кого‑то из оставшихся стражников:
– Что, пьете свое вино, шайтаны?
– От шайтана слышим!
– Но‑но! Не советую вам связываться с нашим десятником – он человек злопамятный.
– Я тоже злопамятный, – хохотнул Алексей. – Кстати, мой друг суфий еще тут? Что‑то его не слышно.
– Ушел уже твой суфий, – хмыкнул страж. – Не дождался твоего вина. Но сказал – утром объявится.
– Вот и попируем!
Стражник замолк, перестал болтать и протопроедр. Уселся на узенькую скамью, устало прикрыл глаза. Подумалось вдруг некстати – а если? А если не получится ничего? Не выйдет? Вот встанет солнце, а турки и их чертов Стамбул никуда не денутся! Вот это будет номер! Что тогда?
– Что будем делать утром, господин протопроедр? – усевшись рядом, шепотом спросил мальчишка.
– Утром? – Алексей почесал затылок. – Прорываться! Я выхожу, ты – затаись и, выбрав момент, беги! Знаешь этот район?
– Конечно.
– Беги к церкви Хора… Надеюсь, она еще не мечеть?
– Нет еще…
– Спросишь отца Георгия. Скажешь, что от меня – он укроет. Там меня и дожидайся.
– Но… А турки?
– Это мои трудности. Не сомневайся – справлюсь. И суфий опять же утром здесь будет. Выкручусь!
Алексей посмотрел на дверь, на щель, сквозь которую кажется… кажется, пробивался тоненький лучик утреннего серебристо‑томного света. Протопроедр осторожно подобрался ближе и негромко позвал:
– Эй вы там, стражи!
Ответом была тишина.
– Стражники! Вы там что, уснули, что ли?
Молодой человек попытался приоткрыть дверь… Напрасные хлопоты!
– Они заперли нас снаружи, – шепотом резюмировал Мануил. – Теперь нам уж точно некуда деться. Тсс!!! Кажется, кто‑то гремит ключами… Ага!
Оба быстро встали по углам.
Дверь, заскрипев, отворилась и, яркий солнечный луч осветил узкое пространство пекарни.
– Ну и кавардак! – на пороге возник тестомес Фимка. – Господи боже ты мой! Да что же это такой делается‑то?
– Бежим! – громко крикнул Алексей и, оттолкнув тестомеса с пути, рванул стремительной молнией, чувствуя, как бежит позади Мануил.
Выбежав на площадь – уже начинавшую заполняться первыми утренними торговцами – они свернули за угол, потом пробежали чьим‑то незапертым двором и вскоре очутились на тихой, усаженной платанами улочке, в глубине которой располагался уютный трехэтажный особнячок с большим портиком – целый дворец.
Тут беглецы и остановились – отдышаться.
– Господи… это наш старый дом! – Мануил кивнул на дворец. – Мы были здесь счастливы… когда‑то давно, до турок… – Парнишка вздохнул – видать, снова вспомнил отца и брата. – До турок…
Не успел он произнести фразу до конца, как вдруг, словно бы прямо над головой, малиновым звоном ударили колокола:
– Бомм‑бомм‑бомм!
Их ровный, басовитый гул тут же подхватили другие – потоньше, поизящней – а вот снова басом… а вот – тенор… или баритон. Перекликаясь, колокольный перезвон летел по всему городу!
– Господи, что это? – тихо спросил юноша.
Алексей спокойно пожал плечами:
– Ничего особенного, просто звонят к заутрене!
– К заутрене?
– Ну да. Кстати, ведь уже Рождество – праздник.
– Рождество… А где же муэдзины? Что‑то я их не слышу? Что же они не созывают магометан на намаз?
– А их здесь и нет, – протопроедр уже не прятал довольной улыбки. – И никогда не было. Великий град Константина – православный город.
– Град Константина… – эхом повторил Мануил.
Парень, похоже, не представлял, что вообще происходит. Ну еще бы…
Ко дворцу, покачиваясь, подкатила коляска, запряженная четверкой гнедых.
– Господи, – Мануил резко побледнел. – Это же… это же коляска отца!
Спрыгнув с козел, возница ловко распахнул дверцу и поклонился, приветствуя спускавшегося по мраморной лестнице вельможу – седовласого человека со строгим лицом и грустным взглядом.
– Господи… – снова повторил Мануил… и потерял сознание.
Он пришел в себя уже в доме протопроедра. Не так уж и тяжел оказался парень – Алексей его быстро дотащил. Но испугался – вдруг да сердце не выдержало? Вот уж покойник был бы сейчас никак не нужен, никак…
Ксанфия растерла виски юноши морской солью. Мануил открыл глаза:
– Где я? Ой… Боже, Боже…
– Батюшка, а Мануил очнулся уже? – в комнату, любопытствуя, заглянул давно уже проснувшийся Сенька – востроглазый, шустрый, веселый, даже чересчур.
– Арсений… – узнав, слабо улыбнулся лежащий. – Ты… ты как здесь?
– Вообще‑то это мой сын, – усмехнулся протопроедр. – Иди‑ка пока погуляй, Сенька.
– Но…
– Погуляй, кому сказано?!
– Я покормлю детей, – поднявшись с края ложа, Ксанфия улыбнулась и погладила Мануила по волосам. – Выздоравливайте, молодой человек. Очень рада знакомству.
– Это моя дражайшая супруга, – спохватившись, запоздало представил Алексей.
– Супруга? Сын… Арсений – ваш сын, протопроедр? То‑то я и смотрю… словно бы вас где‑то когда‑то видел. Господи! – мотнув головой, юноша резко поднялся.
– Лежи, лежи!
– Тот человек… там, в коляске… Кто это был?
– А, ты про это, – усевшись в кресло, Алексей обмахивался веером. – Это господин Лука Нотара, дука. Очень влиятельный человек.
– Кто‑кто?!!!
– Э‑э! Только не вздумай снова падать в обморок! Экий ты, право слово… Отца родного не узнал?
– Но ведь… ведь мой отец… Господи!!! Да где же я?!
– Дома, душа моя, дома! Кстати, хочешь вина?
– Какое вино, господи? Я… я…
– На, пей! – протопроедр подал мальчишке бокал. – Пей, кому говорю! Ну, быстро! Вот так… так‑то лучше будет. Во, уже и порозовел! Что ресницами хлопаешь? Небось, хочешь узнать кое‑что? Узнаешь. Чуть позже.
– Но…
– Помнишь, ты обещал мне немного порадеть на сыскное ведомство? Ну, еще там, в пекарне…
– Конечно, помню, – мальчишка кивнул. – Уж точно. И не отказываюсь от своих слов.
– Вот и славненько! – Алексей потер руки. – Сейчас составим бумагу… Вернее, я ее уже набросал, пока ты тут валялся… на‑ко, подпиши здесь, в углу… Молодец!
– Ну, рассказывай же! Объясни, что здесь такое…
– Тсс! – протопроедр прижал палец к губам. – Не ори так, распугаешь всех православных.
– Православных? А где же турки?
– А ну‑ка, встань! Ну давай же!
Отрок медленно поднялся на ноги, чуть пошатнулся.
– Подойди к окну…
Алексей распахнул ставни:
– Видишь Святую Софию?