— Это решение мне по нраву, — заключил царь к великой радости Хети, которому очень не хотелось, чтобы, благодаря своим военным победам, Якебхер упрочил свое положение и получил больше власти. Он также не хотел, чтобы по поручению царя Якебхер отправился во главе армии покорять южные земли Египта.
— Господин, не забывай, что я хорошо знаю Юг и силы царя, который правит в Городе Скипетра. Это для нас большое преимущество, которое позволит упрочить твою славу.
— Мой сын, я помню об этом, и поэтому, что бы ни случилось, только тебе я доверю командование армией в походе на Юг. В конце концов я пришел к решению, что наследнику трона, или, по крайней мере, отцу наследника следует стать правителем южного Мизраима, областей, находящихся между Мемфисом и порогами, а не градоправителем в Аварисе.
— Ты мудро рассудил, мой царь.
Два дня спустя, чтобы не дать северным номам времени собраться с силами, Якебхер во главе своей армии отправился в поход, а царь с основными силами двинулся к Мемфису.
29
Царь с армией отправился на юг, Якебхер — на северо-восток. Это в определенной мере развязывало Хети руки. Но было одно обстоятельство, на которое Хети не обратил внимания, — Якебхер оставил в городе Акирума. Отряд Акирума, насчитывавший сотню воинов, входил в состав военного гарнизона. И все сто солдат были соплеменниками Якебхера.
— Это — представители племени царей-пастухов, которые всю жизнь прожили в соседстве с пустыней, в районе Беершебы, — сказал Якебхер Шареку. — Я, твой слуга, полагаю, что они обладают всем качествами, необходимыми для тех воинов, которые будут поддерживать порядок в городе и его окрестностях.
Долго уговаривать Шарека не пришлось, и Акирум стал командиром сотни. Но ни царь, ни, тем более, царский зять не знали, что Акирум получил приказ не спускать с Хети глаз, а если представится случай без малейшего риска избавиться от человека, которого Якебхер считал своим единственным соперником в борьбе за трон, не упустить его.
Первым делом Хети решил наведаться в старый египетский квартал в надежде найти Сахатора, секретного связного владетелей Замка змей. Чтобы не напугать египтян, которые все еще жили там, и чтобы сразу быть узнанным, Хети обернул бедра простой повязкой, долгие годы служившей ему единственной одеждой, и покинул дворец через потайную дверь, не забыв, однако, закинуть за спину длинную железную саблю в деревянном, обтянутом кожей чехле.
Однако уйти незамеченным ему не удалось — по пути Хети встретил Яву.
— Господин, осмелюсь спросить тебя, куда ты идешь в таком виде — вооруженный, как хиттит, и одетый, как египтянин? — спросил тот с удивлением.
— Я иду в восточный квартал города, где живут египтяне, чтобы навестить знакомых.
— Тебе не следует ходить по улицам одному, без сопровождения! Разве ты забыл, что ты — правитель города и сын нашего царя?
— Я оделся так, чтобы меня не узнали.
— Недавно, когда я намеревался выйти на улицу в набедренной повязке, какие носят на моем родном острове, солдат гвардии, не гиксос, а ааму, один из тех, кто охраняет дворец, отсоветовал мне выходить в город в таком виде. Он сказал, что меня могут спутать с египтянином, и это для меня может кончиться плохо. Поэтому я решил носить ханаанскую тунику.
— Я понимаю твои опасения, — сказал в ответ ему Хети, — но у меня есть хорошее оружие: тот, кто осмелится меня тронуть или, тем более, оскорбить, познакомятся поближе с новым металлом, из которого изготовлена эта сабля.
Хети вышел на раскаленную улицу. Солнце светило высоко в небе. Улицы города были пустынны, а те несколько человек, которых Хети встретил по пути, — в основном женщины — не искали с ним ссоры. Однако, несмотря на это, перед тем как постучать, Хети оглянулся, чтобы убедиться в том, что его никто не видел.
Дверь ему открыл слуга. Он сразу узнал в Хети бывшего командира армии его величества, сидящего на троне Гора, поэтому попросил поскорее войти.
— Мой хозяин Сахатор примет тебя… Хотя вот уже два разлива он никуда не выходит из этого дома.
— Почему? — обеспокоенно спросил Хети. — Ему приходится прятаться?
— Знай же, — начал свой рассказ слуга, — с того дня, когда ты убил Ренсенеба, положение египтян только ухудшилось. Ааму стали еще более агрессивными, чем были, и только те из нас, кто соглашался одеваться, как они, позабыть обычаи предков и принять их законы, обычаи и их богов, мог надеяться на спокойную жизнь. Над теми, кто продолжал носить набедренную повязку, как ты сегодня, они сначала насмехались — и не только ааму, но даже наши соседи-египтяне, перешедшие в новую веру. Эти перебежчики старательно делали вид, что во всем подобны ааму, но те все равно их презирали. Потом пришло время, когда упорствующих в своем нежелании подчиняться их правилам, а среди них и обитателей этого дома, стали провожать ударами камней. Только я выхожу из дома на рынок, но с недавних пор я стал надевать цветную тунику, какие носят ааму, чтобы не быть убитым прямо на улице. Ты очень рискуешь, расхаживая по городу в таком виде.