— А ты-то, ты ославишь меня как врага, смердящий полутруп?
— Сейчас я тебе враг, несчастный, — заявила жрица. — Бейся в покаянии перед образом богини Эпит-Анаит и благословляй судьбу, что пока не отдаю тебя в руки царицы. Уходи лучше отсюда. И знай: я та самая вчерашняя вымокшая девица. Да, да, дочь Миная Нуар, ты не ошибся. Уходи немедленно.
Арбок Перч, схватив за руку Ерес Эпит, поспешил вод из храма. Он шел и слышал за собой смех Нуар.
— Следуй прямиком за своим божеством и обретешь все желаемое!
Нуар смешалась с толпой…
Молящиеся вслед за царицей спустились к речке и стали бросать в воду венки, ветки священных деревьев. Многие поливали друг друга водой, кропили ею пламя прибрежных костров и в праздничном ликовании все славили свою богиню. В экстазе молили кто о чем и каждый о своем.
С заходом солнца с новой силой заголосили девушки, и громче всех Нуар, теперь уже одетая простолюдинкой. Она, упав на землю, молила о благоденствии и долголетии царя Каранни.
Мари-Луйс была удовлетворена. Люди принимали ее установления о единобожии и единовластии.
— Один властелин, один бог!
Призыв Мари-Луйс разнесся повсюду, звоном отдавался во всех храмах.
Арванд Бихуни рвал и метал.
— О, где ты, крушитель-дракон Иллуя? Явись и уничтожь тех, кто восстал против богов. Изведи и род их, и пристанище!
Он истово призывал себе в помощь все злые силы земли и небес.
— Придите, — взывал он, — и сожгите в огне своего гнева царицу-отступницу, а пепел ее да унесет буйный ветер в ледяные просторы!..
Как-то ночью в обители Арванда Бихуни вдруг появилась царица. Не ответив на его лживо-подобострастное приветствие, она приказала созвать всех жрецов, что служили ему, и девятерых из каждой десятки уничтожить.
Арванд Бихуни бессильно метался. Крылатый Иллуя так и не объявился, зато страх и ужас не заставили себя ждать.
Расправа была скорой. Из множества жрецов осталось только несколько. И тех жестоко избили и всех оскопили.
— Убей и меня, великая царица! — бросившись ей в ноги, стенал Арванд Бихуни. — Я не в состояний вынести этот ужас!
Мари-Луйс подняла его и без тени сочувствия сказала:
— А разве на тебе есть вина? За что тебя убивать? Ведь ты не насылаешь на меня злых сил. И Нерик ты не разрушал, меня в плен не бросал. Ты же невиновен, Арванд Бихуни, и мне остается уважать твое величие!..
Царица напоила его настоем чебреца, успокоила и заверила, что нет в ней и капли вражды против него. Даже помолилась с ним вместе, опустясь на залитые кровью плиты каменного пола. Затем одарила его из своих припасов и с тем ушла в сопровождении ни на шаг не отступавших от нее верных воинов-телохранителей.
И едва она удалилась, все смирение Арванда Бихуни как рукой смахнуло, а на лице проступило выражение обиды и оскорбленности. И снова он, окунув пальцы в кровь убитых, воздел их к небу и стал призывать злых духов, чтоб покарали враждебную ему царицу.
Оскопленные жрецы в голос вторили всему, что изрекал Арванд Бихуни. Бия себя в грудь, все вопили:
— Силы небесные, явитесь и покарайте отступницу!..
Многочисленные гадальщики, колдуны, прорицатели и еще какие-то жрецы облачились во все черное в знак скорби по низверженным богам.
— Люди! — взывал Арванд Бихуни. — Не слушайте ни царя, ни царицу и никого из их стана! Наши боги-покровители поруганы! Только одно сможет примирить их с нами. Надо принести им в жертву человека. Вы слышите: человека!..
Он с гордым, торжественным видом направился в храм. Толпа жрецов с надеждой последовала за ним.
К Арванду Бихуни подошел хеттский жрец. В руках у него был барашек. Кляня царицу, они, срываясь с крика на визг, возгласили:
— Наши боги да будут вечно с нами! Они бессмертны и неподвластны земным правителям! Благословение им во веки веков!
Хеттский жрец воздел руку вверх и возгласил:
— Я хочу помочь вам, заблудшие, несчастные люди! Хочу очистить вас от грехов! О боги, вернитесь!..
Он с помощью другого жреца-хетта обмазал чашу для огня жиром и положил туда изваяние поверженного бога Шанта. Затем они, взявшись за рога белого барашка, прокричали какие-то заклинания.
Толпа онемела. Все догадались, что в баранью шкуру завернут человек. От страха и ужаса все бухнулись на колени.
Хетты присоединились к оскопленным жрецам, окружили жертву и стали вопить, перекрывая один другого: