В одном из залов палат властителя Нерика уже был накрыт стол, и царевич пригласил на ужин своих приближенных.
Когда все расселись, как подобало, по старшинству, Каранни сказал:
— Верхняя провинция страны хеттов теперь принадлежит нам, братья мои. Впредь она будет именоваться Малой Хайасой. Я повелеваю разделить поровну между всеми здесь присутствующими ее земли, города и селения, после чего управляйте ими по своему усмотрению. И еще я освобождаю вас от дани царскому дому и храмам за эти владения.
— О царевич наш, слава тебе!..
— Слава великому Каранни!..
Все бросились к престолонаследнику. Кто-то целовал полы его одежды, кто-то лобызал руки…
Мари-Луйс невольно прослезилась.
А Каш Бихуни и сейчас был безучастен ко всему происходящему. Ничто его не интересовало. Даже пленницы — жены Мурсилиса и хеттских военачальников, хоть и рьяно пытались, не сумели завлечь его своими прелестями. Он только язык им показывал, этим блудницам, и был таков…
Зал сотрясался от восторженных восклицаний и тостов, а Каш Бихуни знай наливал себе вина в серебряный кубок, пил и с завидным аппетитом заедал жаренной на вертеле бараниной.
Наступила ночь. В городе тут и там загорались костры.
Уже на другой день в Нерике стихийно образовался рынок рабов. Товаром были пленные хетты. Купцы валили отовсюду, даже чужестранцы. Торговались с продавцами — армянскими воинами, как и следовало купцам, истово.
Особенно дорого просили за миловидных девушек и молодых женщин.
Неожиданно в этой сутолоке вдруг появилась Мари-Луйс. Едва ее колесница врезалась в толпу, как все бросились в разные стороны.
Царица громко спросила:
— Э-эй, доблестные воины, кому из вас досталась в долю моя приемная дочь, хеттская девушка Ерес Эпит? Я ищу ее!.. Э-эй, дочь моя, отзовись, если ты здесь!..
— Здесь я, матушка царица!..
Ерес Эпит бегом примчалась, бросилась к колеснице своей обожаемой покровительницы:
— Здесь я! Меня продают!..
Девушка не успела договорить, как ее уже нагнал хозяин, конник из Драконова полка.
— Это моя добыча, великая царица! — закричал он.
— Добыча свята и по праву принадлежит тебе, — сказала царица. — Но ты ведь продаешь ее, а я куплю у тебя.
Мари-Луйс сняла с головного своего убора жемчужную булавку и протянула воину.
— Бери. Эта жемчужина стоит не одной сотни пленников. Думаю, ты останешься доволен?..
Воин облобызал ноги царицы. А площадь взорвалась восклицаниями удивленного люда: такая цена за одну пленницу?!
Царица тем временем бережно усадила рядом с собою Ерес Епит и повернула коней назад.
— Что же ты раньше не подала мне весточки, Ерес Эпит? Я не думала, что ты среди пленников. Спасибо, боги подсказали мне поискать тебя здесь! О Эпит-Анаит, добрейшая и справедливейшая из богов!..
А Ерес Эпит, плача от счастья, нежно ластилась к коленям царицы…
В этот день Мари-Луйс отправилась с визитом к хеттской царице, старшей жене Мурсилиса, которую по ее повелению содержали здесь же, в палатах властителя Нерика.
Пленница очень удивилась, увидев ее, но Мари-Луйс почтительно приблизилась к ней и с участием в голосе сказала:
— Твой царственный супруг, как принято по вашим обычаям, предал земле тело твоего сына Наназити. Я пришла, чтобы выразить тебе свое сочувствие и, насколько это возможно, утешить тебя, царица.
— Благодарю, победительница!..
Мари-Луйс поразилась. В голосе этой потерявшей взрослого сына женщины не ощущалось боли и страдания. И глаза ее были сухие…
— Твой супруг очень жесток по отношению к моему мужу, царица армянская. Я очень тревожусь о своем повелителе.
— Неужто к нему жестоки? — удивилась Мари-Луйс. — Не думаю. Это исключено, царица. Его содержат с подобающим почтением, как царственного пленника. Я сама слышала, как мой супруг приказал своим военачальникам не допускать жестокости в отношении царя Мурсилиса и охранять его от наших воинов и жрецов, у которых к нему свой особый счет.
— А почему же нас не освободили и не дали уехать домой?
— Это я не позволила.
— Вот как? — вздрогнула хеттская царица. — Но ты ведь жила у нас в такой неге и холе? Больше того, по своей воле сожительствовала с царем Мурсилисом? И за все такая плата?..
— Неправду говоришь, царица. Отнюдь не по своей воле я все это делала. И не по доброте твой супруг содержал меня в неге и холе. Он насиловал мою плоть, раздирал мою душу и в оплату окружил меня роскошью…
Мари-Луйс предостерегающе подняла руку, не давая прервать себя.