– Убирайся! – сказал он и в тот же момент услышал сухой хриплый вскрик, за которым последовала цепочка слов на незнакомом ему языке, произнесенная тем же глухим и хриплым голосом.
Пол заглянул за угол дома и увидел обширный настил из красного дерева под брезентовым тентом, уставленный пластиковыми стульями. Рядом со стеклянной дверью, которая вела в дом, в шезлонге сидела крошечная старушка, освещенная скудным весенним светом. Она была укутана в толстую шаль, на ногах – плед. На небольшом расстоянии от нее стояла алюминиевая клюка на четырех распорках, напоминающая громадную клешню. На коленях у старухи что-то ворочалось, и, касаясь того, что лежало у нее на коленях, старческими узловатыми пальцами, она шипела и изрыгала проклятия на своем резком и грубом наречии. Пол присмотрелся и обнаружил, что на коленях у старухи вертится маленький серый сиамский котенок, старающийся поудобнее устроиться. Старуха сбросила котенка, но он с упорством, достойным лучшего применения, вновь запрыгнул к ней, чем вызвал новый поток средиземноморской брани. Пол никак не мог понять, на каком же языке говорит старушенция. Ясно было только то, что это не испанский, не французский и не итальянский. Тут она увидела Пола и замолчала, смерив его пронзительным взглядом. Своими ведьмовскими пальцами старуха с силой сдавила ушки бедному котенку.
– Эй, вы, – обратилась она к Полу. – Вам что, кошка нужна?
– Нет, спасибо, – ответил Пол. – У меня уже есть.
Старуха прошипела что-то, как будто потеряв к нему всякий интерес. На голове у нее почти не осталось волос, а сквозь жалкую поросль проглядывала туго натянутая кожа пергаментного оттенка. Старушка была настолько крошечная, что практически утопала в складках шали и пледа, и Пол задался вопросом, а не была ли Андреа ее потомком, возможно, во втором или даже третьем поколении. Прикинув, он решил, что в кошачьей ясновидящей уместится пятеро или шестеро таких старух.
– Слишком много чертовых кошек, – пробурчала она.
– Согласен.
– А этот слепой. – Старуха коснулась сиамского котенка у себя на коленях, блаженно мурлыкавшего и плавно водившего по пледу лапками. – Да и глупый к тому же.
– Он вам надоедает? – спросил Пол. – Может быть, мне его забрать?
Он вступил на настил.
– Сукин сын! – воскликнула старуха и внезапно подняла малыша за хвост и за загривок и с поразительной силой отшвырнула от себя, точно баскетбольный мяч.
Котенок перелетел через весь настил и ступеньки и приземлился далеко внизу на склоне холма среди коричневатой травы. Он поднялся, отряхнулся, снова упал и вновь поднялся и пошел по направлению к курятнику. Увидев, куда он направляется, старуха сделала какой-то простой, но чрезвычайно выразительный жест в сторону котенка и с не иссякающим накалом эмоций снова заговорила на своем непонятном языке. Внезапно Полу пришло в голову, что язык, возможно, цыганский, и он не без брезгливости подумал: «Боже мой, мысли моей кошки читают цыгане!» Он сошел с настила и стал инстинктивно проверять наличие бумажника в заднем кармане.
– Эй, мистер!
Пол развернулся и взглянул в сторону подъездной аллеи. Ясновидящая ждала его в том самом месте, где некоторое время назад забрала у него кошку. У ног стояла голубая корзинка.
Ощущение обмена, осуществляемого между врагами, усилилось. Андреа была взволнована, тяжело дышала, губы ее дрожали.
– Ну что? – спросил Пол. – Что вы увидели?
Какое-то мгновение женщина молчала, стараясь не встречаться с ним взглядом.
– Я увидела... – начала было ясновидящая и вновь замолчала.
Пол бросил взгляд на корзинку. Шарлотта лежала, свернувшись клубком, спиной к нему.
– Я увидела, как она пожирает вас, – ответила наконец Андреа и подняла на Пола глаза.
– Пожирала меня?
– Именно.
Пол странно захихикал и тихо сказал:
– И что еще?
– Вы очень маленький, просто крошечный, – продолжала Андреа, и голос ее дрожал от гнева, – и она гоняет вас повсюду, то хватает, то снова отпускает, словно мышь.
Пол перестал хихикать. Во рту у него пересохло.
– А потом она откусила вам голову.
Наступила долгая и мучительная пауза. Андреа всматривалась в лицо Пола, он заморгал и инстинктивно отступил от нее, словно испугавшись, что она может прочесть его мысли так же, как прочла мысли Шарлотты. Краем глаза он заметил какое-то движение сбоку, резко повернулся, однако лишь кусты шевельнулись у подъездной аллеи.
– Забирайте ее. – Андреа подняла корзинку с асфальтовой дорожки. – Кошка ваша. С этим я ничего поделать не могу.
Пол взял корзинку. Она показалась ему значительно тяжелее, чем раньше.
– Сколько я вам должен? – спросил Пол.
– Не нужны мне ваши чертовы деньги, мистер, – ответила ясновидящая. – Убирайтесь поскорее и не смейте сюда больше носа показывать.
Андреа с мрачной торжественностью повернулась к нему спиной и пошла к дому. Пол швырнул корзинку с Шарлоттой на заднее сиденье машины. Там кошка была ему не видна. Он нащупал ключ зажигания и завел машину – и тут увидел Андреа, неподвижно стоящую у него на дороге. Он нажал на тормоз, машина резко остановилась. Андреа подошла к окошку рядом с Полом и всем телом налегла на автомобиль, словно желая удержать его собственным весом.
– Если бы у меня были доказательства, я натравила бы на вас Общество по защите животных, – сказала женщина; чувствовалось, что она теряет над собой контроль. – Я не знаю, что конкретно вы делали с кошкой, но уверена, что вы продолжаете это делать. Вам придется очень, очень сильно пожалеть о своем поведении.
Пол отвернулся от нее и снова завел машину. Андреа тем не менее не отходила, и у него возникло жутковатое чувство, что машина не сдвинется ни на дюйм до тех пор, пока кошачья ясновидящая ее не отпустит. Наконец Андреа отошла, и машина резко рванула вперед по подъездной аллее и выехала на узкую дорогу, разбрасывая в стороны мелкий гравий. Пол поднял глаза и с ужасом увидел Андреа в зеркале заднего обзора. Каким-то невероятным образом она достигла конца подъездной аллеи, двигаясь не очень быстро и тем не менее почти не отставая от машины. Пока автомобиль спускался вниз по холму, Пол не мог отвести взгляда от ее мрачной фигуры.
12
– Ей необходимо чувствовать себя в безопасности, – сказал Пол Элизабет, вернувшись домой.
Он выпустил Шарлотту из корзинки, и она сразу же запрыгнула к Элизабет на колени, сбросив на пол несколько страниц его работы.
– Ветеринар говорит, – продолжал он, – что нам нужно ограничить ее передвижения по квартире, пока мы не переедем в Чикаго.
– И что же это означает? – спросила Элизабет, гладя кошку, зарывшуюся с головой в складках одежды своей хозяйки.
– В твое отсутствие я должен буду запирать ее в ванной.
– Неужели это необходимо?
– Ветеринар говорит, что она будет чувствовать большую безопасность на ограниченной территории. – Пол сидел напротив Элизабет. – Необходимость в подобных мерах исчезнет, как только мы с Шарлоттой переедем в Чикаго. – Он указал на страницы рукописи, разбросанные по дивану. – Чего осталось ждать не так уж долго, правда?
– Ну-у, – ответила Элизабет, как будто переключая какой-то внутренний механизм своих эмоций и собирая страницы.
Он уже заметил, что она расставила в них множество пометок. В течение десяти следующих минут ему пришлось терпеливо выслушивать замечания, высказываемые тоном высокомерной доцентши, наставляющей студента-выпускника. Элизабет читала отрывки из его сочинения, не пытаясь скрыть сарказм, зажав ручку во рту и заставляя мужа томиться унизительным ожиданием, пока она перелистывала страницы в поисках очередного абзаца для критики.