Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Найл немедленно выпрямляется. — Н-не н-называй ее так, — пискнул он.
Это мило, правда. Что бесит меня еще больше. Я поворачиваюсь лицом к грубияну, известному как Родни. Вблизи он еще уродливее, чем в воспоминаниях Ары. Его глаза посажены слишком близко, губы тонкие, их практически нет, а между бровями есть волосяная складка, которая сближает их. Я скрещиваю руки на груди и смотрю на него снизу вверх, приподнимая бровь.
— Ты, конечно, имеешь в виду не меня, не так ли? — Беспечно спрашиваю я.
Родни игнорирует меня. Вместо этого он протягивает руку, чтобы оттолкнуть Найла, его большая мясистая рука ударяет моего друга в плечо и отбрасывает его на несколько шагов назад. Мои руки сжимаются в кулаки. Я встаю перед Найлом, когда Родни смеется и собирается снова пихнуть его. Большой, тупой болван останавливается и выгибает бровь, глядя на меня.
— Безбожная шлюха, — заявляю я. — Ты имеешь в виду не меня, не так ли? — Я повторяю вопрос.
Он хихикает, звук наполовину сдавленный, наполовину насмешливый. — Кого еще я мог иметь в виду? — За его спиной девушка придвигается ближе. Несмотря на ее женственные черты, она достаточно похожа на Родни, чтобы я поняла, что они, должно быть, родственники. Вероятно, брат и сестра. Родни ухмыляется мне сверху вниз. — Слышал, что, чтобы загладить твое неуважение, тебя привели в День Нисхождения и разделили со многими нашими Хозяинами. Держу пари, что твоя киска уже хорошо использованная. Я пытался спросить своего друга, — Родни указывает на Найла у меня за спиной, — попробовал ли он уже.
Я позволяю своей легкой усмешке стать острой, как бритва, и обнажаю зубы. — Если мое тело было принято Богами, то почему я безбожница? — Спрашиваю я, любопытствуя, до чего додумался его глупый маленький мозг размером с горошину.
К моему приятному удивлению, девушка, стоявшая у него за спиной, подходит к нему и отвечает за него. — Если бы ты действительно уважала Богов, то ты бы никогда не проявила к ним неуважения, — насмехается она надо мной. — Твое дальнейшее присутствие здесь является оскорблением для всех Терр.
— Это так? — Я переключаю свое внимание на нее.
Родни отступает на шаг, так что девушка оказывается перед ним. Теперь ясно, кто главный в их маленьких домогательствах, а кто грубая сила. — Так и есть, — фыркает девушка в мою сторону, поднимая лицо и морща нос, как будто чувствует какой-то неприятный запах.
Я киваю, как будто соглашаясь с ней. — И все же я все еще не понимаю. — Я задумчиво постукиваю себя по подбородку.
Девушка закатывает глаза, короткие ресницы подрагивают в такт движению. — Конечно, ты не понимаешь, — ворчит она. — Ты слишком глупа, чтобы…
— Если я оскорбляю всех Терр, почему ты преследуешь этого человека? — Спрашиваю я, прерывая ее и указывая на Найла, который стоит позади меня, несколько ошарашенный, уставившись на меня, а затем на двоих передо мной.
Я чувствую внимание нескольких Терр в обеденном зале. Некоторые притворяются, что едят свою еду, но гораздо больше потеряли всякое притворство и открыто глазеют на нас четверых. Для служителей Академии действительно мало развлечений, если они сосредоточены на этом беспорядке. Хотя, полагаю, мне не стоит особо удивляться.
— Потому что он, очевидно, не понимает, какой позор ты нанесла всем нам, и продолжает общаться с тобой, — как ни в чем не бывало заявляет девушка.
Если бы это был Престумный мир, было бы достаточно просто схватить ее за затылок и помочь ей дотянуться до верхней части моей коленной чашечки. Я представляю это сейчас, как погружаю пальцы в густую, жирно выглядящую коричневую массу, скопившуюся у нее на затылке, и использую ее, чтобы ткнуть ее головой в мое колено снова, и снова, и снова. Пока ее нос не будет сломан и не окровавлен, а глаза не опухнут от слез.
Но это не Преступный Мир, и, несмотря на мой растущий гнев, я должна действовать деликатно.
— Понятно. — Я подхожу ближе, надвигаясь на девушку, пока Родни смотрит на меня поверх ее головы. — Но мне стоит напомнить, что каждая Терра здесь находится под властью Смертных Богов и Божественных Существ. Пытаться вмешиваться в их дела — это, как ты сама меня обвиняла, неуважение к Богам. — Ее плечи расправляются, и она поднимает подбородок, хотя по нервному блеску в ее глазах я вижу, что она об этом не подумала. — Мне бы очень не хотелось, чтобы хозяйка Найла узнала, что ты приставала к ее слуге без разрешения.
— У нас есть разрешение, — выпаливает Родни.
Шок прокатывается по мне, но я сдерживаю реакцию и медленно поднимаю на него взгляд. — И кто дал вам это разрешение? — Я требую.