— Это не имеет значения, — говорит девушка, приходя в себя. — Это не проявление неуважения, если…
Моя рука вырывается, мои скрещенные руки опускаются, когда я хватаю ее за запястье, когда она машет рукой в воздухе. Она потрясенно втягивает воздух, когда я сжимаю пальцы вокруг ее запястья. Крепче и крепче. — Кто дал вам разрешение? — Я повторяю вопрос, четко выговаривая каждое слово.
— Наша хозяйка, — огрызается Родни. Он тянется к моей руке, но я отступаю за пределы его досягаемости, увлекая за собой его сестру. — Отпусти Ларию, — требует он.
Лария пристально смотрит на меня и тянет свою руку. Я не отпускаю ее. — Кто ваша хозяйка? — спрашиваю я. У меня уже есть предположение, но я хочу услышать подтверждение.
— Рахела из рода Богини Сигюн, — хнычет Лария, когда я сильнее сжимаю пальцы.
— Ваша хозяйка ушла. — Мертва. — Тебя отдали новому Хозяину. — Лария безуспешно тянет, пытаясь заставить меня освободить ее. Я подхожу еще ближе, пока наши груди не соприкасаются, и понижаю голос. — Если я услышу, что вы снова пристаете к Найлу, — предупреждаю я ее. — Я доложу о вашем неуважение, и могу тебя заверить, что его хозяйка не так добра, как кажется. В конце концов, она заставила меня неделями страдать от незаживающих ран. — Я не упоминаю, что она предложила свою помощь или что она позволила Найлу принести мне еду, когда никто другой не был достаточно храбр для этого.
Глаза Ларии расширяются, и я отпускаю ее как раз в тот момент, когда она отдергивает руку. Она спотыкается и с визгом падает обратно в объятия брата. Я опускаю руки по швам и смотрю на нее, ожидая ее реакции. Если я права, она наконец заметит, что все взгляды устремлены на нас, и смущение заставит ее рявкнуть что-нибудь мерзкое только для того, чтобы убежать.
Родни свирепо смотрит на нее, помогая выпрямиться. Лария, однако, просто отмахивается от него и сердито смотрит на меня. Ее щеки краснеют. Вот тут. Как я и предсказывала, на ее лице отразилось унижение, и она усмехнулась мне. — Ни один Бог не поверит словам безбожной шлюхе, о возвышенной и преданной Терре.
Я склоняю голову набок и уверенно улыбаюсь ей. — Если это так, то можешь проверить свою теорию. В конце концов, я уверена, что тебя приняли с распростертыми объятиями на вечеринке в честь Дня Нисхождения и разрешили посвятить свое тело Божественным Существам и их детям… верно?
Нет. Это не так. Боги и их дети — поверхностные люди. Даже если мои собственные черты и Божественность омрачены серой в моей шее, по сравнению с девушкой невысокого роста, коренастой и с простыми чертами лица… Ярость на ее лице дает понять, что она понимает мои предположения.
Не сказав больше ни слова, она поворачивается и уходит. Родни на мгновение задерживается, его брови хмурятся в замешательстве, когда он переводит взгляд с меня на свою быстро удаляющуюся сестру, затем он тоже поворачивается и следует за ней. За моей спиной Найл издает звук облегчения.
— Кайра, тебе не следовало этого делать, — говорит он, подходя ко мне.
Я поворачиваюсь к нему и устремляю на него мрачный взгляд. — Никогда больше не лги мне, — огрызаюсь я.
Его брови приподнимаются, почти достигая линии роста волос, а губы приоткрываются в удивлении. — Я… я не хотел обременять тебя.
Я качаю головой. — Мне все равно. Не надо, — я делаю глубокий вдох, — пожалуйста, не скрывай от меня больше ни хрена. Что бы это ни было, не лги. — Я уже сталкиваюсь с таким количеством обмана, что однажды это может свести меня с ума. Я больше не могу терпеть это, особенно от него.
Найл опускает голову, и его брови опускаются одновременно. — Прости, — бормочет он, и я верю ему. Я хочу ему верить.
Осознает Офелия это или нет, но своим дурацким тестом она пробудила желание свободы, которое медленно росло с той ночи, когда она выкупила меня у тех бандитов. Это было так близко — реальность освобождения от оков рабства и контракта, который связывает меня с ней. Огонь внутри меня, медленно разгорающийся на протяжении многих лет, сейчас пылает, и я не думаю, что сейчас что-либо сможет его потушить.
Глава 34
Кайра
Свет за узким окном моей спальни — размытый тусклый луч воскресным утром. Птицы не поют. Наверху не слышно шагов, но я нахожу пару темных брюк и подходящую к ним тунику — и то, и другое слишком велико для меня — ожидающие меня за дверью. Быстро схватив одежду, я осматриваю коридор, прежде чем закрыть дверь, и быстро снимаю коричневое платье, которое ношу уже несколько дней. Оно начинает вонять.