— Мне нужно выпить, — бормочу я. И минутка, чтобы собраться с мыслями и прикинуть, как много я могу рассказать этим троим, не рискуя Регисом, Офелией и остальным Преступным миром.
Я добираюсь до хрустального графина, полного янтарной жидкости, и беру бокал, прежде чем наполнить его до краев, делаю несколько глотков и наполняю его снова. Когда жгучий алкоголь течет по моему пищеводу и, кажется, снимает напряжение в мышцах, я, наконец, снова поворачиваюсь лицом к комнате.
Руэн отпускает Каликса, который поправляет свою повседневную тунику, такую же темную, как и его волосы, без единого намека на неудовольствие реакцией брата на эту новость. Теос, однако, придвинулся ближе, когда я наливала себе выпить, и я вздрагиваю от того, как близко он стоит. Так тихо, что я даже не услышала его.
Раньше только Офелии и Регису удавалось сбить меня с толку. Теперь я знаю, что Каликс способен на то же самое, но я никогда не ожидала, что и Теос. Мои пальцы сжимают бокал, и на мгновение золотистые глаза устремляются к нему, прежде чем снова поднять взгляд. Сосредоточив свое внимание на моем лице, Теос спокойно и без лишних слов обходит меня, чтобы взять графин и свой стакан. Только когда он поворачивается и идет в сторону диванов перед камином, в котором потрескивает пламя, растекаясь по сухим дровам, я понимаю, что затаила дыхание.
Я тут же выдыхаю и делаю еще один вдох. У меня болит грудь. Чёрт. Всё болит. Я хочу закрыть лицо руками, провалиться сквозь землю и ругаться до тех пор, пока лёгкие не высохнут и не рассыплются в пыль.
Я до смерти, до самых костей устала. Чувствую себя так, будто мчусь в повозке без тормозов, влекомой безумными лошадьми по опасным тропам, всё ближе к обрыву, за которым — смерть, неминуемая, стоит только пересечь последний рубеж.
Руэн отходит от Каликса в центр комнаты, к Теосу. — Теос…
Золотоволосый Даркхейвен поднимает руку со своим бокалом. — Я полагаю, это из-за секретов, которые она хранила, — спокойно говорит он. Слишком спокойно. — Вы с Каликсом, очевидно, знаете, но я… — Он оглядывается на меня через плечо, и впервые за долгое время меня кольнула совесть. Я сопротивляюсь желанию посмотреть себе под ноги и избегать его взгляда. — Я всегда узнаю последним, не так ли? — Вопрос покидает его, но никто не отвечает. У меня странное чувство, что он имеет в виду не только это «меня», но я не знаю, как спросить его, что еще он может иметь в виду. Я не знаю, имею ли я право даже спрашивать.
Руэн — тот, кто должен ответить. С долгим выдохом он запускает руку в волосы, убирая темные пряди, более длинные на макушке, со лба, бросая мрачный взгляд на меня, а затем на Каликса, прежде чем сосредоточить свое внимание на Теосе. Однако, когда он это делает, напряжение в его плечах немного спадает.
— Это не одно и то же, Теос, — тихо говорит он.
Мои пальцы сжимаются вокруг стакана в кулаке, и внезапное желание поднести его к губам и осушить давит на мой разум. На этот раз я следую этому порыву без вопросов. Поднося бокал ко рту, я запрокидываю голову и делаю большие глотки пряного, острого напитка, пока он не прожигает огненную дорожку вниз, в мой желудок, и моя голова больше не полна чувства вины.
Каликс отходит от подоконника с небрежностью, которой я не чувствую. Я смотрю на графин в руке Теоса, когда он, наконец, садится на один из диванов у камина, ставит его на стол перед собой и наливает себе полный стакан. Я знаю, что не должна. Мне понадобится вся моя сообразительность, чтобы разобраться в той неразберихе, в которую я себя втянула, но я собираюсь выпить еще, черт возьми, потому что мысль о стычке с этими тремя в трезвом виде, действительно не то, чего я хочу.
Быстро двигаясь, я устраиваюсь в кресле с высокой спинкой и тянусь за графином. Игнорируя коллективный неодобрительный взгляд Теоса и Руэна, я наливаю себе еще и опрокидываю его, когда все трое Даркхейвенов подходят и занимают свои места. Три пары глаз задерживаются на мне, и я обхватываю холодными пальцами пустой стакан в своих ладонях.
— Ну, и что же это за большой секрет? — Наконец спрашивает Теос.
Я прикусываю язык. — Кайра. — Холодный тон Руэна вызывает у меня желание запустить этим стаканом ему в голову. Вместо этого я ставлю его на стол перед собой и закрываю глаза. Призывая свою силу, я чувствую, как десятки маленьких отзывчивых разумов тянутся ко мне. Каждый паук — это отдельное существо с различными эмоциями и мыслями, которые я никогда не могу до конца разглядеть. Однако, самая яркая из них — Аранея. Моя паучья королева двигается быстрее остальных, связь между нами двумя самая сильная.