Словно напоминая мне об этом факте, я смотрю на маленького черного паучка, который скользит по спине его темно-серого форменного пиджака и исчезает за воротником. Даже если он этого не знает, этот паук здесь для его защиты. Это, среди многих других, заключается в том, чтобы внимательно присматривать за Найлом и его собственной госпожой, а также за остальной частью Академии и держать меня в курсе, если что-нибудь случится. По моей плоти пробегает низкий уровень жужжащего тепла, который предупреждает меня о том, что что-то может случиться.
— Сюда. — Найл сглатывает, останавливаясь перед знакомой дверью. Это двойник кабинета Гейла, выполненный из темного рельефного дерева, с табличкой с именем Дофины. Я пристально смотрю на него, ожидая, что он потянется к дверной ручке, но он удивляет меня.
Вместо того, чтобы выполнить порученную ему задачу — доставить меня старейшине Терре, — он смотрит на дверь так, словно она вот-вот превратится в мистическое существо древности с тысячей глаз и рядами ужасающих зубов. Бледное лицо Найла становится белее с каждой секундой, настолько, что выделяются легкие россыпи веснушек на его чертах — одна на лбу, другая на подбородке и третья чуть сбоку от щеки. Я никогда не замечала их раньше.
Вздохнув, я протягиваю руку и касаюсь его плеча. Он подпрыгивает, как будто я заклеймила его, и его широко раскрытые карие глаза, напоминающие мне диких, невинных животных в Пограничных Землях, поворачиваются ко мне. — Со мной все будет в порядке, — заверяю я его, надеясь, что не лгу. — Спасибо, что привел меня.
Черты лица Найла напрягаются при моих словах, и его глаза затуманиваются. — Я… я… — Он хочет извиниться, но я не могу ему этого позволить. Не зная, кто мог бы… кто то, скорее всего, подслушивает.
Итак, я убираю руку с его плеча и сама тянусь к двери, поднимаю другую ладонь, согнув пальцы внутрь, трижды стучу по дереву и жду ответа. Слышно, как Найл сглатывает.
Дофина быстро отвечает. — Войдите, — командует она с другой стороны.
Я толкаю Найла локтем. — Возвращайся к своим обязанностям, — шепчу я ему. — Я уверена, что Мейрин ждет.
Он снова смотрит на меня, губы тонкие и бледные. — Я попрошу ее встретиться с тобой снова, если ты…
Я качаю головой. — Я ценю это, — говорю я, — но нет, я бы предпочла не впутывать никого из вас. — А также, я никак не могу понять, почему другая Смертная Богиня жалеет такую Терру, как я, — даже если это по ее собственной воле. Я до сих пор помню ту ночь во дворе, цветок, который она мне вручила. Это был гвоздь в крышку моего гроба, так сказать. Доказательство — как будто Долос или любой другой Бог нуждался в нем, — что я пренебрегла правилами Академии и, следовательно, нуждалась в выговоре. Я так же сбита с толку ее нервирующим дружелюбием, как и стенами Академии, которые, кажется, медленно надвигаются на меня, запирая и удерживая в ловушке.
Она любопытна, и я не могу допустить, чтобы кто-то проявлял ко мне еще большее любопытство, чем сейчас. Я уже облажалась более чем достаточно для этой миссии.
С осторожным вдохом я отпускаю напряжение в плечах, заставляя их опуститься, и снова толкаю Найла локтем. — Иди, увидимся позже, — заверяю я его.
Наконец, он делает шаг назад, и я делаю шаг вперед, поворачиваю ручку и захожу в кабинет Дофины. Не оглядываясь на Найла, я закрываю за собой дверь и поднимаю взгляд на женщину, сидящую за узким столом, придвинутым к дальней стене.
Как и кабинет Гейла, эта комната выглядит как более роскошная версия спален Терр. Гладкие, чистые полы, которые почти не скрипят, когда я иду по ним приближаясь к камину в углу комнаты. Пламя потрескивает в очаге, трепеща на почерневших и обуглившихся кирпичных стенках.
Здесь наверняка теплее, чем в коридоре. Даже жарко, поскольку теплу некуда деваться, кроме как через узкий дымоход, а холода, проникающего через крошечное вертикальное окошко за спиной Дофины, едва ли достаточно, чтобы сбалансировать температуру в комнате. Зимой слишком жарко, и я готова поспорить, что летом тоже чертовски холодно.
Я ничего не говорю, пока Дофина смотрит на меня поверх очков в тонкой оправе, сидящих на ее длинном носу. Я никогда раньше не видела, чтобы она их носила. В них она выглядит намного старше, чем я изначально думала. Женщине гораздо ближе к шестидесяти, чем к сорока или пятидесяти.
Ее глаза, затуманенные скрытыми эмоциями, опускаются на черную униформу, которая сейчас на мне. Я благодарна, по крайней мере, за брюки, которые мне выдали, а не за юбки, которые носят другие женщины Терры. Тем не менее, черный цвет — знак недовольства мной Богов. При виде этого губы Дофины изгибаются вниз.