Я поджимаю губы. Она тоже не одобряет новую форму. Интересно.
Кладя перо на стол, Дофина откидывается на спинку кресла и снимает очки, позволяя им упасть на грудь, удерживаемые на шее тонкими бисерными завязками, свисающими с обеих сторон оправы.
— Хотя твоё изначальное наказание было исполнено по воле нашего великодушного Декана, — начинает она, криво изогнув губы, — твоя дерзость и неуважение к нашему институту по-прежнему остаются нарушением, которое ложится пятном на всех Терр. Поэтому тебе назначаются дополнительные задания на благо Академии и её нужд.
Я молчу. Жду. Это то, что у меня получается лучше всего. Наблюдать и ждать. Если ее и впечатлило отсутствие у меня реакции от ее слов, она никак это не комментирует.
Схватив страницу со своего стола, она машет ею передо мной. — Ты продолжишь служить Даркхейвенам в течение дня, — заявляет она. — Твои обязанности перед ними будут завершатся после ужина, и ты будешь обязана посещать библиотеку три дня в неделю, чтобы помогать тамошним Террам любыми способами, о которых они тебя попросят. Есть несколько… других, — я наклоняю голову в сторону, когда она делает паузу, — которые также просили твоей помощи. Это, — она протягивает мне пергамент, который держит в руке, — твое новое расписание.
Я делаю шаг вперед, чтобы взять его, не удивляясь дополнительной ответственности, даже если меня расстраивает ощущение нового поводка. С этими новыми ограничениями у меня будет немного дополнительного времени, чтобы делать гораздо больше, чем есть и спать. Конечно, у меня нет времени выслеживать свою цель, как только я получу известие «если» я когда-нибудь получу известие о цели, конечно. Мне начинает казаться, что эта миссия — не более чем очередное испытание Офелии.
Дофина отдергивает бумагу, когда я тянусь за ней, ее тусклые карие глаза встречаются с моими. — Ты символ для остальной части этой Академии, Кайра Незерак, — заявляет она. — Ты символ милосердия Богов. — Ее глаза многозначительно прищуриваются, глядя на меня. — Боги не часто проявляют такую милость.
Я прекрасно осведомлена. Слова вертятся у меня на кончике языка, но я прикусываю язык, сдерживая их.
— Если на этот раз ты не оправдаешь их ожиданий, — продолжает Дофина. — Ты будешь не единственной, кто пострадает.
Холодный лед въедается в мое сердце, обволакивая орган, который, как я думала, давно умер, но почему-то забыл перестать биться. Она говорит то, о чем я думаю?
Словно прочитав мои мысли — или, возможно, шок, который я испытываю, всплыл на поверхность помимо моей воли, — Дофина резко вдыхает и кивает. — Здесь, в этой Академии, полно смертных, готовых занять любую из наших должностей, — говорит она. — Богам ничего не потребуется, чтобы стереть нас всех с лица земли и начать все заново.
Нет, нет, нет. Я стискиваю зубы. На моей совести не может быть больше жизней. Тем не менее, Дофина продолжает смотреть на меня, и я, наконец, понимаю, что это была за загадочная эмоция, когда я впервые вошла. Тень, скрывающаяся за гневом и раздражением от необходимости иметь со мной дело. Я удивлена, что мне потребовалось так много времени, чтобы осознать это. Я знаю это слишком хорошо.
Она чертовски напугана. Потому что, как бы сильно я ей не нравилась, как бы она ни злилась из-за того, что оказалась в такой ситуации рядом со мной, она знает, что еще одно мое неверное движение, и остальные Терры, скорее всего, будет полностью стерты с лица Земли.
— Остальные знают? — Вопрос вырывается из моих легких.
Дофина медленно качает головой. Ее жесткие, резко зачесанные назад волосы собраны в пучок на затылке, седина поблескивает в свете камина и солнечного света, льющегося через окно у нее за спиной. — Это вызвало бы массовую истерию, — признается она. — Именно поэтому ты не должна раскрывать эту правду никому другому. — Страх отступает, и на его месте появляется чистая решимость, когда она снова смотрит на меня. — Твоя жизнь тебе больше не принадлежит, Кайра Незерак.
Я хочу посмеяться над ее заявлением. Моя жизнь не принадлежала мне уже чертовски долгое время. Нет ничего такого, к чему бы я не привыкла. Однако это новое бремя кажется намного тяжелее, чем раньше. В отличие от людей из Преступного Мира, Терры здесь, в Академии, невинны. Они не обученные ассасины или воры. Они не убийцы. По сравнению с этим все эти смертные невинны, как младенцы. И теперь их жизни зависят от того, умиротворяю ли я Богов.