Протягивая руку, я провожу пальцем по спине паука, избегая взгляда восьми черных глаз, которые смотрят на меня снизу вверх. — Я подумаю об этом и позову тебя, — обещаю я, прежде чем отвернуться, чтобы закончить собираться.
Менее чем через полчаса я уже одета в черную униформу, на которую другие Терры либо глазеют, либо убегают от меня. Я запираю за собой дверь и направляюсь к лестнице, останавливаясь, когда вижу тень фигуры, стоящей наверху. Холод охватывает меня, когда я встречаюсь взглядом с Каликсом у которого легкая улыбка на лице. Проходит мгновение, но он ничего не говорит. Беспокойство пробегает по моему затылку.
— Доброе утро, хозяин Каликс, — вежливо говорю я, не сводя с него глаз, как с опасного хищника, нашедшего в вас свою жертву.
Он наклоняет голову набок. — Да, я полагаю, что так, — отвечает он. — Ты знаешь, какой сегодня день?
Я моргаю, глядя на него. Сегодня какой-то важный день?
— Нет? — Я напрягаю свой мозг в поисках информации, пытаясь вспомнить каждую мельчайшую деталь распорядка дня Даркхейвенов. Прошло по меньшей мере три недели с момента моего наказания, и хотя кажется, что сражения давно забыты, наверняка сегодня не может произойти еще одно. Я не слышала, чтобы звонили колокола.
Каликс протягивает руку с улыбкой кота, который съел канарейку, украшающей его красивые губы, жестом приглашая меня подойти. — Пойдем, — говорит он. — Ты увидишь.
— Почему это звучит как угроза? — Вопрос слетает с моих губ прежде, чем я успеваю передумать. Черт возьми. Я провела слишком много времени с ними тремя. Я чувствую себя комфортно, а это никогда не бывает хорошо. Комфортно — значит легко, а легко — значит мертва.
Улыбка Каликса становится только шире, когда он продолжает протягивать ко мне руку. У меня здесь нет другого выбора, поэтому я делаю последние несколько шагов, которые мне нужны, чтобы добраться до него, и протягиваю руку в ответ. Его пальцы накрывают мои, теплые и сильные. Это притворство, я знаю.
Из всех Даркхейвенов, которых следует опасаться, Каликс возглавляет список. Не потому, что его силы каким-то образом более нестабильны или сильнее, чем у его братьев, а из-за его личности. Каждый раз, когда я смотрю в его глаза, я задаюсь вопросом, что же за существо скрывается в мертвой пустоте, которая эхом отдается за ними.
Трепет никогда не шел мне на пользу, но я чувствую его сейчас, когда Каликс тянет меня за собой, ведя вверх по лестнице к открытой двери покоев Даркхейвенов. Мои губы приоткрываются в шоке, когда я вижу не одного, не двух, а трех старейшин Терр, бегающих по главной комнате. Их руки полны тканей, и пот выступает у них на лбу, когда они мечутся между спальнями. Несколько безголовых манекенов стояли перед большим камином в главной комнате, и на каждом из них был костюм, сшитый из тончайших тканей. Один глубокого индиго, другой ярко-красного цвета, а другой темнее самого полуночного неба.
— Что… — Мой вопрос вылетает из головы, когда я убираю руку из руки Каликса, и рычащий Руэн выбегает из своей комнаты с грозным выражением лица.
Он указывает пальцем на Каликса, полностью игнорируя меня, поскольку ярость, кажется, сквозит в каждой его черте. — Ты мог бы, блядь, напомнить нам, что приближается День Нисхождения, — огрызается он.
Каликс пожимает плечами, ничуть не смущенный гневом своего брата, и бросает на меня веселый взгляд, прежде чем вернуть свое внимание к покрытому шрамами и практически вибрирующего Даркхейвена. Руэн даже не смотрит в мою сторону, когда проводит руками по волосам, а один из старших Терр крадётся за ним с отрезком размеченной ленты.
У Терры лицо перекошено, губы недовольно опущены вниз — явно не в восторге от того, что ему приходится следовать за Руэном, пока тот разворачивается и с тяжёлой поступью возвращается к себе. Лента натянута, чтобы измерить ширину плеч. Он останавливается, когда дверь с громким хлопком захлопывается прямо перед носом Терры.
Сегодня День Нисхождения. Черт возьми. Я даже не задумывалась о том, как в Академии будут отмечать эти Божественные праздники. В прошлом я сама никогда не праздновала их. Только проезжала мимо городов, когда устраивались фестивали и гирлянды развешивались в знак уважения к сокровищам вселенной за то, что они пришли в наше смертное царство, чтобы править всеми нами.
Я перевожу широко раскрытые, полные ужаса глаза на Каликса, а затем смотрю мимо него, когда Теос выходит из своей комнаты, полуодетый, его брюки обвисают на бедрах, очень низко сидя на животе. Очень легкая, едва заметная полоска светлых волос спускается под брюки прямо туда, где покоится его член. Я судорожно вдыхаю.